соседями политические или спортивные новости; на прикроватных столиках были приготовлены электрические чайники со всем необходимым для утреннего чаепития; ванные комнаты имелись почти во всех номерах, а на каждом этаже были дополнительные туалеты и душевые кабины; в номерах стояли телефонные аппараты, причем звонить можно было куда угодно — имелся выход в международную сеть через девятку. И самое фантастическое, непостижимое и необходимое из современных удобств — факс на столе у администратора. Тревес назвал его «аппарат для пересылки и получения факсимильных сообщений». Он произнес эту фразу таким голосом, словно аппарат был его лучшим другом, после чего добавил:
— Но вам-то он, конечно, не понадобится. Ведь вы же приехали отдохнуть, мисс Хейверс?
— Сержант Хейверс, — поправила его Барбара и добавила: — Сержант уголовной полиции Хейверс.
Она сочла этот момент самым подходящим для того, чтобы объявить Бэзилу Тревесу, кто она такая, рассчитывая в дальнейшем на его помощь. Острый взгляд маленьких глаз и постоянная выжидательная поза подсказывали ей, что Тревес держит ушки на макушке и, если представится случай, с удовольствием поделится с полицией всем, что ему известно. На стене за стойкой администратора висела его фотография в рамке: Тревес на торжестве по случаю избрания его в члены муниципального совета, — вглядевшись в которую она поняла, что этот человек с трепетом относится к собственному успеху. А значит, наверняка будет первым, кто с радостью окажет содействие полиции. Что может быть почетнее, чем негласно участвовать в проведении уголовного расследования!
— Вообще-то я здесь по делу, — сказала она, позволив себе небольшую вольность слегка погрешить против истины. — По уголовному делу, если уж быть совсем точной.
Тревес остановился как вкопанный перед дверью ее номера с зажатым в руке ключом на цепочке, на которой к тому же имелся брелок в виде американских горок. Барбара еще у стойки администратора заметила, что ключи от всех номеров снабжены брелоками в форме того или иного аттракциона: одни имели форму качелей, другие — чертова колеса, а к дверям комнат вместо номеров были прикреплены таблички с соответствующими рисунками.
— Уголовное расследование? — спросил Тревес. — Это касается… Нет, конечно же, вы можете не отвечать, простите. Но, мэм, я умею хранить тайны. Будьте уверены.
Широко распахнув дверь номера, он включил верхний свет и отступил на шаг назад, пропуская Барбару. Пока она снимала рюкзак, осматривалась, он то ли шептал, то ли напевал что-то себе под нос. Указав на дверь ванной комнаты, он с гордостью объявил, что специально отвел ей номер, в котором туалет с окном, «выходящим на красивый пейзаж». Он похлопал по ядовито-зеленым покрывалам с бахромой на обеих двуспальных кроватях и сказал:
— Все в полном порядке и, надеюсь, не очень дорого.
Пройдясь по номеру, он расправил розовую скатерть на туалетном столике, напоминавшем формой почку, поправил две картины — на обеих были изображены конькобежцы викторианской эпохи с напряженными лицами, видно, на тренировке, — пощелкал выключателем бра над кроватью, словно подал кому-то сигнал.
— У вас будет все, что вы захотите, сержант Хейверс, а если вам вдруг потребуется что-нибудь сверх того, обращайтесь к мистеру Бэзилу Тревесу в любой час дня и ночи. — Он поклонился Барбаре и, сложив руки на груди, с подчеркнутым вниманием посмотрел на нее. — Не будет ли заказов на вечер? Может, что- нибудь из спиртного? Капучино? Фрукты? Минеральная вода? Греческие танцоры? — Он одарил ее лучезарной улыбкой. — Я всегда готов исполнить любые ваши желания.
Барбара решила было попросить его стряхнуть с плеч перхоть, но передумала. В комнате было так душно, что свет словно бы с трудом проникал сквозь спертый воздух, и ей очень захотелось, чтобы в отеле включили хоть один кондиционер, на худой конец принесли в номер вентилятор. Воздух был до того неподвижным, что казалось, будто вселенная вдохнула и забыла выдохнуть.
— Прекрасная погода, не правда ли? — разыгрывая бодрячка, спросил Тревес. — Отбоя от туристов не будет. Вы приехали как раз вовремя, сержант. На следующей неделе отель будет заселен аж по самую крышу. Но для вас комната всегда найдется. Дела полиции — самые важные.
Взглянув на руки, Барбара заметила, что перемазала их, пытаясь открыть окно. Она незаметно вытерла их о брюки.
— Скажите, мистер Тревес…
Он по-птичьи встрепенулся и вскинул голову:
— Да? Вам что-нибудь…
— Не останавливался ли у вас некий мистер Кураши? Хайтам Кураши?
Интересно, Бэзил Тревес сможет переключиться на важную для нее тему? Пока он совершенно зациклился на идее выполнить любое пожелание своей новой постоялицы, только что честь не отдает, — мелькнуло в голове Барбары. Тревес растерянно поморгал, но понял, чего по-настоящему желает сержант Хейверс.
— Досадное происшествие, — произнес он официальным тоном.
— Вы о том, что он остановился здесь?
— Да нет, что вы! Мы же приняли его, даже с радостью. Мы не допускаем проявлений дискриминации. — Тревес украдкой взглянул на открытую дверь. — Вы позволите?.. — И после утвердительного кивка Барбары, закрыв дверь, продолжил, но уже вполголоса: — Если уж быть до конца откровенным, я соблюдаю расовые разграничения, в чем вы, наверное, и сами убедитесь, пока будете жить у нас. Но, поймите, отнюдь не из-за собственных убеждений. Лично у меня нет ни малейшего предубеждения против людей с иным, чем у нас, цветом кожи. Но вот постояльцы… Скажу вам честно, сержант, настали трудные времена. Нельзя делать хороший бизнес и одновременно пробуждать в людях низменные инстинкты. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Значит, мистер Кураши жил в другой части вашего отеля? Вы это хотели сказать?
— Не совсем в другой… но отдельно от остальных постояльцев. Думаю, что он этого даже и не замечал. — Тревес снова прижал руки к груди. — У меня есть несколько постоянных жильцов. Это пожилые дамы, которые не совсем осознали, что времена изменились. Имело место событие, о котором и вспоминать-то неловко, но одна из дам приняла мистера Кураши за кухонного работника, когда он в первый раз пришел завтракать. Вы можете себе представить? Бедняга!
Барбара, так и не поняв, к кому относится последнее слово — к Хайтаму Кураши или к пожилой даме, решила перейти непосредственно к делу:
— Если позволите, я хотела бы осмотреть номер, в котором он жил.
— Стало быть, вы здесь по делам, связанным с его наследством?
— Не с наследством. С убийством.
Тревес остолбенел.
— С убийством? Боже мой, — еле слышно произнес он и, нащупав позади себя кровать, плюхнулся на нее со словами: — Простите меня. — Голова его опустилась на грудь, дыхание стало тяжелым. Наконец он поднял голову и хрипло спросил: — А то, что он останавливался здесь, является важным обстоятельством для следствия? Я имею в виду в отеле «Пепелище»? Это попадет в газеты? Ведь тогда о наших перспективах можно забыть…
Барбара задумалась, чем в первую очередь вызвана его реакция: потрясением, чувством вины, состраданием к людям? В очередной раз Барбара получила подтверждение тому, что уже давно считала непреложной истиной: Homo sapiens имеет генетическую тягу к мерзостям.
Тревес, должно быть, понял по выражению ее лица, о чем она думает, и поспешно добавил:
— Только не подумайте, что меня не волнует произошедшее с мистером Кураши. Волнует, и даже очень. Он был по-своему вполне приятным парнем, и я сожалею… Но ведь я должен думать и о том, как поддержать свой бизнес. А сейчас, когда наметилось некоторое оживление, нельзя допустить, чтобы все в одночасье рухнуло…
— А что вы имели в виду, говоря «по-своему»? — спросила Барбара, чтобы не дать втянуть себя в обсуждение проблем национальной экономики.
Бэзил Тревес растерянно заморгал глазами:
— Ну понимаете… они же отличаются от нас, ведь так?
