– Неужели? Тогда ответь, почему я всегда поддерживал твою идею засесть за роман? – с вызовом спросил он.
– Ответ простой: потому, что ты знал заранее, что мою книгу никто не станет брать и денег я на ней не заработаю.
– У тебя, солнышко, начинается маниакальный психоз! – рассмеялся он и, прежде чем Кэтлин успела опомниться, поцеловал ее в щеку. Потом резко повернулся и отошел.
Она глядела ему вслед. Ей вспомнилось, когда он целовал ее в последний раз по-настоящему, и почему-то ей вдруг захотелось плакать.
Телефонный звонок от С.В. Уошберна пришелся как нельзя более кстати. Уошберн – даже те, кто с ним был близко знаком, звали его только по фамилии – выступал прокурором по делу Роллинза с самого первого дня процесса. Уже давно ходили слухи, что он получил предложение от какого-то издательства по окончании процесса опубликовать книгу. Но до сих пор это были только слухи.
– Я решил выпустить книгу о деле Рол-линза, – заявил он, пригласив Мела к себе в кабинет.
– Да что вы говорите! – иронически воскликнул Мел.
– Значит, до вас уже дошло…
– В Сент-Луисе не осталось человека, который не слышал бы об этом. Как если бы вы сами заявили об этом с телеэкрана.
– Первое предложение я отклонил, – продолжал Уошберн, – мне казалось, это может быть кое-кем воспринято как неэтичный поступок – вступает в некоторое противоречие с моим официальным статусом, знаете ли. Ну а второе… второе предложение слишком уж соблазнительно, чтобы от него отказаться.
– Если я вас правильно понимаю, – спокойно произнес Мел, откидываясь на спинку кресла, – вы хотите этим сказать, что чем больше денег вам обещают заплатить, тем меньше вас будет тревожить мысль о неэтичности предложения.
Как он и ожидал, его слова задели Уошберна. Он весь напрягся, и его лицо потемнело от гнева.
– Я бы на вашем месте не торопился с выводами, – произнес он сквозь зубы. – Я пригласил вас сюда, чтобы предложить сотрудничество.
– Постойте-ка! – прервал его Мел. – Если вы хотите, чтобы я писал за вас…
– Нет, нет, что вы! Напротив, я хочу, чтобы вы выступили как автор.
Мел решил, что ослышался.
– Простите, я не понимаю… – начал он.
– Я хочу, чтобы мы работали вместе. Как соавторы.
– Ах так, – понимающе кивнул Мел. – И все-таки разрешите узнать: почему ваш выбор пал именно на меня?
– Странный вопрос. Вы – пулитцеровский лауреат, работаете в самой престижной газете нашего города…
– И несколько раз крепко вас прикладывал в своих статьях, к слову сказать.
– Что лишний раз свидетельствует о вашей объективности.
– А вы уверены, что вам нужна моя объективность?
– Уверен на все сто процентов.
– Меня не назовешь одним из ваших поклонников.
– Вы – как раз тот человек, который мне нужен. Это – главное.
– Скажите все-таки… признайтесь, зачем вам вообще нужен соавтор? Почему бы вам не сделать это все самому? И деньгами не пришлось бы ни с кем делиться.
– Я юрист, мистер Ригз, а не писатель. К тому же вдвоем дело пойдет быстрее.
Не на того напали, мистер. Меня вам не обдурить! – думал Мел. Вам просто требуется лопух, который сделает за вас черную работу, а вся слава достанется вам.
– Мне надо подумать, – вслух сказал он. – Вы наверняка знаете о том, что Кэтлин Уайлдер из «Дейли миррор» уже подписала договор на книгу об этом деле с издательством «Паркер и Пелхэм»?
– Ах, это, – отмахнулся Уошберн. – Ничего, кроме компиляции газетных статей, там не будет, – уверенно добавил он.
– Вероятно, вы правы. Ладно, я с вами созвонюсь, – сказал Мел, направляясь к дверям.
– Хорошо. Только советую поспешить.
– Да, да, конечно. Позвоню в самое ближайшее время.
Мелвин не хотел об этом говорить, но про себя уже принял решение.
С величайшей неохотой, но Мел вынужден был признать, что Кэти оказалась права. И Ричард – тоже. Все они были правы.
Он собирался принять предложение Уошберна только из-за Кэти.
Она никогда не понимала этого. Не понимала, потому что Мел никогда не рассказывал ей про свою мать – первую в его жизни женщину, которая бросила его. Бросила, когда он был ребенком. Он никому не мог рассказать о своей матери – эгоистичной, честолюбивой особе, оставившей сына ради карьеры. Бросить собственное дитя? Чудовищно, непостижимо! Ему никогда этого не понять. За все эти годы она ни разу не позвонила, ни разу не написала, ни разу не поинтересовалась его судьбой. Умри Мел – она даже и не узнала
