сокращение «НКО» означает «Несется как ошпаренная». Ей-богу, не вру. Когда вентилятор ревет, мотор выжимает почти столько же, сколько маленький «V8». Прибавьте сюда широкие высокоскоростные шины, и получите «порше» для бедных, самое смертоносное оружие, когда-либо разработанное для транспортных войн Бостона. Конечно, можно потратить втрое больше и получить машину, которая ездит чуть быстрее, но – серьезно – кто станет уродовать такую дорогую тачку? Кто рискнет помять ее или поцарапать? А на «омни» всем начхать.
Я поставил на место провод (Гомес оценил уловку и недвусмысленно дал мне это понять), и мы тронулись. Но прежде понадобилось выгрузить из багажника уйму хлама, чтобы освободить место для того, что мы снимем с фургона. Например, пришлось расстаться с двумя контейнерами гидроцемента. Если по дороге в Эверетт я испытаю настоятельную потребность забить какую-нибудь трубу, мне придется удовлетворить ее позднее. Еще за борт отправились длинный и толстый рулон нейлона для транспарантов, веревка для спуска по стенам и моток кабеля, запасной бензобак для подвесного мотора, насос для надувания «Зодиака» и переносная химическая лаборатория. Лэптоп, чтобы входить в базы данных «ЭООС Интернешнл». Газовый хроматограф за пять штук баксов. Мои большие магниты. «Доспех Дарта Вейдера». Чтобы не тащить на четвертый этаж, мы сложили все в багажник Гомесовой «импалы».
Гомеса мы наняли после того, как я неумышленно лишил его предыдущей работы – места низкооплачиваемого охранника в одном правительственном офисном здании. К несчастью для людей его профессии, я зарабатываю на жизнь тем, что выставляю их идиотами. Мы несколько недель пытались договориться о встрече с большой шишкой в агентстве по охране окружающей среды нашего штата, но письма «ЭООС» оставались без ответа. Незадолго до Рождества я нарядился Сайта Клаусом, а Триша и Дебби (одна из наших стажерок) – эльфами. Я состряпал поддельное удостоверение личности, снабдив его размытой фотографией святого Ника и адресом на Северном полюсе, подложил подушку в виде живота, затолкал под одежку наволочку с листовками «ЭООС», и мы на всех парусах проскочили мимо Гомеса. Он, наверное, и впрямь преисполнился тогда духом Рождества. Мы взяли штурмом стол унтергруппен- секретарши, которая отправила нас к обергруппен-секретарше, оттуда – еще на три этажа выше к штурмбанн-секретарше, а затем еще на десять – к Тельме, штурмбаннобергруппенфюрер-секретарше, и несчастная дамочка даже глазом не моргнула. Она привела нас в кабинет Корригана, место, куда мы три месяца пытались проникнуть, не получая в ответ даже злобной отписки.
– Хо-хо-хо! – изобразил я положенный смех, надо отметить, совершенно искренний.
– А, Санта Клаус! – отозвался бедный недотепа Корриган. – Что ты нам принес?
– У меня сюрприз для одного непослушного мальчика! Хо-хо-хо!
Углом глаза я увидел, как по коридору шарят лучи мини-софитов – это мимо пустующего стола Тельмы ворвалась группа «Канала 5».
– Какой сюрприз? – неосторожно спросил он.
Вытащив свою наволочку, я обрушил на него метель пропаганды в тот самый момент, когда телеоператор взял его на мушку объектива. Мы не только уломали его на встречу, но и добились разрешения показать ее в эфире – единственный способ заставить официально уполномоченного защитника окружающей среды сдержать свое слово. С тех пор Корриган меня невзлюбил, зато Тельма присылает на Рождество поздравительные открытки.
Как бы то ни было, Гомеса уволили за то, что он проглядел мои поддельные документы. В конечном итоге мы стали давать ему мелкую работу по офису. Ничего противозаконного. Когда требовалось найти, что бы отремонтировать или подкрасить, он оказался исключительно предприимчивым. Глядя, как он выискивает расшатавшиеся половицы или облупившуюся краску, воочию видишь свободное предпринимательство в действии. В целом сродни моей собственной работе.
Фургон стоял там, где Уэймен его оставил: в самом грязном, опасном и криминальном районе города. Я говорю не про торговцев крэком, многоквартирные трущобы, национальные и прочие меньшинства. Здесь вам не Роксбери, нет, это – зона по берегам реки Мистик, где расположена большая часть тяжелой промышленности Новой Англии. Она поделена пополам между Эвереттом и Чарльзтауном. Я тут много времени провожу. Большинство «речек», впадающих в Мистик, – дренажные канавы длиной не больше пары миль, и у этих «водоемов» собираются помочиться Отравители Нации. На своем «Зодиаке» я посещал их лично, нюхал их желтые, бурые, белые и красные воды, прикидывая, из чего они состоят.
Следы Уэймена уходили через отмель вдоль Эверетта и дальше к переулку, который вывел бы его к телефонной будке. Название переулка я и так знал: Щелочная улица. Мы даже разглядели место, где Уэймен, наверное, уловил какой-то запашок или подошел достаточно близко, чтобы прочесть название улицы, а после развернулся и бегом бросился на нетоксичную обочину, чтобы как одержимый вытирать подошвы «рибоков» о сухостой. Там его подобрала какая-то машина.
Гомес освежевывал фургон приблизительно так же, как индейцы-сиу демонтировали бы бизона. Я лишь сосредоточился на том, чтобы снять колеса – те самые новенькие шины с радиальным кордом за шестьсот долларов, которые Уэймен собирался бросить – хорошенький подарок от «ЭООС» какой-нибудь случайной свалке. Еще я позаботился забрать люкоподъемник для канализационных колодцев, ведь для меня он – как связка ключей для смотрителя здания. Гомес снял аккумулятор, трамблер и кассетный магнитофон, забрал искусственную шкуру с сиденья, домкрат, полканистры машинного масла «Рей-Льюб», запасной ремень вентилятора, генератор и три галлона бензина. Он уже собирался вывернуть стартер, когда я официально констатировал смерть фургона.
Мы сняли номера, чтобы доказать страховой компании, что больше на нем не ездим, а после я забрал из бардачка «термит». Всегда полезно держать его под рукой на случай, если понадобится приварить друг к другу две шпалы. Серийный номер фургона был выбит на моторе, подвеске и в трех местах на кузове – списав его, я положил на все немного «термита» и поджег от сигары. Эта смесь порошка алюминия с оксидом железа дает такой жар, что мгновенно расплавляет любой материал. Боевик мафии срезал бы подушечки пальцев с трупа жертвы.
Идентификационные номера еще дымились, когда мы сели в «омни». И тут же за нами притормозила еще машина: «бронко II» с щетиной антенн и мигалкой на крыше.
– Гребаные охранники! – выругался Гомес. – Под копов выделываются.
Сам будучи когда-то таковым, он проникся нелепостью такой затеи.
Выйдя из машины, я вернулся назад, чтобы прочесть надпись на дверце «бронко»: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ „БАСКО“». «Баско» я хорошо знал. Этой компании принадлежали большая часть земли по обоим берегам Эверетт и участки вдоль Щелочной улицы. Да что там, если ступить с обочины шоссе, окажешься на их территории. А после твои ботинки растворятся.
– Доброе утро, – сказал «наемный коп», который, как и Гомес, был молодым и худощавым. Начальственного живота истинных бостонских полицейских у этих никогда не бывает.
– Доброе, – отозвался я тоном очень спешащего человека. – Что-то случилось?
Он смотрел на мою фотку в папке, слишком уж похожей на досье. Еще там было изображение моего босса и одного идиота по имени Дэн Смирнофф. Да, и типа, которого я уже давно не видел, скрывающегося от закона малого по фамилии Бун.
– Сэнгеймон Тейлор?
– У вас есть ордер? Ха, а вы ведь не настоящий полицейский, верно?
– У нас есть свидетели. Несколько наших ребят из охраны наблюдали за вами из главного здания. Так вот, этот фургон нам известен.
– Я сразу понял, что мы закадычные друзья.
– Ага. Мы опознали его, когда он остановился тут вчера вечером. А потом наблюдали за тем, как вы снимаете с него все, что возможно. Даже серийный номер уничтожили, а?
– Послушайте. Чем меня доставать, просто пойдите к своему боссу и скажите «pH». Только это одно слово.
– «pH»? Разве это не то, что в шампуни кладут?
– Почти. Скажите ему «pH тринадцать». И ради собственного же блага поищите другую работу. Да, и когда будете патрулировать территорию, не заходите на отмель. Поняли? Там опасно.
– Ага. – Мое предостережение очень его повеселило. – Там водятся страшные преступники.
– Вот именно. Совет директоров «Баско». Семейство Плеши. Не дайте им себя убить.
Когда я вернулся в «омни», Гомес спросил:
