— Тебе придется сесть на лошадь прямо сейчас. Так ты будешь заметнее, но с этим ничего не поделаешь.
Она встала, но тут же вновь опустилась рядом со мной. Эмзил взяла мое лицо в руки и быстро поцеловала в губы. Я думал, что меня уже целовали. Я ошибался. Я потянулся к Эмзил, но, прежде чем успел прижать ее к себе, она отстранилась от меня.
— Лейтенант сказал мне, — почти беззвучно проговорила она. — Он передал твои слова. И я… я думаю, я тоже тебя люблю. Но сейчас у нас нет времени на разговоры.
— Эмзил? — пробормотал я, слишком потрясенный, чтобы продолжать.
— Ш-ш-ш! — шикнула она и встала.
Эмзил подвела ко мне Утеса. Он ждал, терпеливый, как и всегда, пока я с трудом поднимался. Мне стало немного легче, но Эмзил пришлось поддержать меня, когда я поднял ногу и просунул ее в стремя. Я зашипел от боли, когда мне пришлось перенести вес тела на эту ногу, садясь в седло. Унизительнее всего было, когда Эмзил уперлась плечом в мой зад, чтобы подтолкнуть меня. Но стоило мне оказаться в седле, как я почувствовал себя странно цельным, несмотря на то, что Эмзил пришлось помочь моей второй ноге найти стремя.
— Я пойду первой, — хрипло сказала она. — Держись сзади.
Она только что поцеловала меня и сказала, что любит. А теперь пойдет к другому мужчине, чтобы спасти мою шкуру. Нет.
— Эмзил, пожалуйста, не делай этого. Не нужно отдаваться часовым ради меня. Оставайся здесь. Мы с Утесом прорвемся сами.
— Ты не сможешь проскочить через ворота, если они тебя увидят. Не мешай мне делать то, что необходимо. — Она почти шипела, и мне показалось, что она сердится. — Дай мне несколько минут. И будь поосторожнее, когда станешь выезжать из переулка. Сначала оглядись. Тебя трудно с кем-то спутать.
— Эмзил, я…
— Послушай, Невар, — она тихонько вздохнула, — ты должен позволить мне тебе помочь. Ты ведь тоже помогал нам, не ожидая благодарности. Теперь моя очередь. — Она помолчала и добавила едва слышно: — Знаешь, я бы уехала с тобой, если бы не дети. Я не могу их оставить. Но если бы не они, я бы уехала с тобой сейчас. Знай это.
Я едва не лишился дара речи.
— Нет, — наконец заговорил я и посмотрел на Эмзил, но ее лицо оставалось в тени. — Нет, Эмзил, я не рассчитывал, что ты поедешь со мной. Позаботься о детях. И присмотри ради меня за моей кузиной.
— Можешь не сомневаться, — пообещала Эмзил.
Она подняла руки к лицу. Возможно, она вытирала слезы или просто отбросила с глаз волосы. Потом она откашлялась.
— Все будут ждать, что ты побежишь в лес. Не делай этого. Поворачивай на запад. И не останавливайся в Мертвом городе. Там точно будут искать. Просто уезжай, так далеко и быстро, как только сможешь. Если хочешь… — она замешкалась, но все же сказала: — Отправляйся в Дротик. Госпожа Эпини говорит, он находится по дороге в Менди. И в этом же году я приеду туда вместе с детьми. Если хочешь, мы найдем тебя там.
Я ничего не ответил. На мгновение перспектива совершенно новой жизни развернулась передо мной. Мы начнем заново. Мне придется искать работу, чтобы нас прокормить. Это будет непростая жизнь, но моя собственная. Но почти сразу после того, как этот соблазн возник в моей голове, я почувствовал, как протестующе вскипает магия в моей крови. Попытаюсь ли я нарушить условия сделки? Нет, магия уничтожит все, что может встать у нее на дороге. Я почти уже видел мерцание нависающего над Эмзил рока.
— Эмзил, ты не должна… — Я искал слова, которые запретили бы ей это, заставили бежать от меня и моей магии.
— Сейчас у нас нет времени, Невар. Позже мы еще поговорим. А пока тебе придется послушаться меня. Оставайся здесь!
Она наклонилась и прижалась щекой к моему бедру. Но прежде чем я успел коснуться ее волос, она увернулась, подобрала юбки и побежала в сторону дальнего конца переулка. Через мгновение она скрылась из виду.
Я сидел на Утесе в темноте и чувствовал, как сжимается от дурных предчувствий сердце. Только трус мог позволить женщине сделать ради него то, что собралась сделать Эмзил.
— Я не пойду к ней, — прошептал я, обращаясь к ночи. — Я сдержу слово. Я отправлюсь в лес, к спекам. Я не поеду в Дротик. И меня не ждет жизнь с Эмзил и ее детьми.
Я по-детски надеялся, что магия услышит и примет во внимание мои слова. Мое капризное сердце томилось по будущему, нарисованному Эмзил.
— Нет! — прорычал я, пытаясь верить, что, пока я согласен оставаться в лесу, магия не тронет Эмзил.
Но что я мог сделать с крепнущим подозрением, что магия постарается сжечь за мной все мосты, уничтожить всех людей, которые могут вернуть меня к прежней жизни?
Я сидел на спине Утеса в темном переулке, поскольку она мне так велела, поскольку Эмзил и Эпини все так тщательно спланировали, что казалось оскорбительным с моей стороны позволить своей мужской гордости разрушить их хитроумные женские уловки. Мои руки сами сжались в кулаки, и, когда я понял, что больше не могу выносить этого, не могу позволить Эмзил вновь продавать себя, вмешалась судьба.
Я услышал в темноте шорох гравия и повернулся на звук. Из бреши в стене, которую проделала для меня Лисана, выглядывал охранник. Он ахнул.
— Помогите! — заорал он. — Заключенный сбежал. Остановите его! Остановите!
Испуганный Утес рванулся вперед. Я пришпорил его, наклонился к его шее и сжал ногами бока. Я не был уверен, что кто-то откликнется на призыв охранника, но не собирался сидеть и ждать.
Эмзил не успела уйти далеко. Утес галопом пронесся мимо нее, торопливо шагающей к воротам. Она сердито что-то крикнула нам вслед, отшатнувшись с дороги. Мне хотелось обернуться и посмотреть на нее в последний раз, но я не осмелился. Я ободряюще кричал что-то Утесу, и мой могучий конь мчался по улицам прямо к воротам форта. У меня за спиной раздался тревожный удар колокола. Я еще ниже наклонился к гриве Утеса, пытаясь заставить его скакать быстрее.
В ту ночь на посту у ворот стоял лишь один часовой. Звон колокола заставил его насторожиться. Часовой повернулся в мою сторону и начал вглядываться в темноту — возможно, предполагая, что это скачет гонец с каким-то срочным поручением. Свое длинное ружье он держал наготове.
— Гонец! — проревел я во всю мощь своих легких, надеясь, что он мне поверит.
Крик позволил мне выиграть несколько мгновений. К тому времени, как он разглядел, что на мне нет курьерской формы, и поднял ружье, я уже был рядом с ним. Плечо Утеса оттолкнуло часового в сторону, и мы проскочили в ворота. Я слышал, как ружье со звоном упало на мостовую. Я отчаянно подгонял Утеса. Через несколько мгновений мимо нас просвистела пуля. Однако я был уже достаточно далеко. Сегодня ему меня не убить.
Я оглянулся через плечо. Пожар в каторжной тюрьме красным заревом осветил ночное небо, контуром обрисовывая стены форта. Колокол продолжал звонить. Однако улицы Геттиса, расстилавшиеся передо мной, оставались пустынными. В нескольких окнах горел приглушенный свет, приветственно сияли фонари у таверны Ролло. Несколько лиц выглянуло оттуда, интересуясь, из-за чего поднялся шум. Часовой еще раз тщетно выстрелил мне вслед. Я усмехнулся, а Утес поскакал еще быстрее.
