Гориан положил руку на плечо Кессиана и развернул его прочь, в сторону мертвых. Когда они вышли за пределы слышимости, он заговорил.
— Я горжусь тобой, Кессиан. Ты держался очень смело. Не давай ему запугать себя.
— Я не хочу, чтобы меня съели заживо. — У Кессиана мурашки побежали по коже.
— Мне не страшен никакой костер. Меня не победит никакая армия. Держись рядом, и ты всегда будешь в безопасности. Хуран хороший король, но очень высокомерный. Слишком долго правит, привык командовать и самоуверен сверх меры. До поры до времени мы будем поддакивать ему, кланяться и выполнять его требования, поскольку пока он нам полезен. Но помни, что все полезные вещи рано или поздно изнашиваются и их выбрасывают за ненадобностью. А сейчас идем. Предводителям мертвых не терпится с тобой познакомиться.
ГЛАВА 14
Не надо было быть Восходящим, чтобы почувствовать настроение, царившее в Иллин- Квист. В прошлый раз, будучи в бегах и попав сюда вместе с четырьмя юными Восходящими, Джеред стал свидетелем забавной смеси простых радостей, древнего знания и простодушного любопытства народа карку. Теперь — они почувствовали это, как только вышли из тоннеля, — удивительное поселение в горной долине пребывало во власти растерянности, подозрительности и отчаяния.
Под взглядами местных жителей Джеред и его спутники двигались по траве, зеленеющей вдоль берега реки, мимо домов, сложенных из обтесанных камней. Многие из смотревших на них жителей, особенно те, кто помоложе, понятия не имели, кого видят, но старшее поколение знало: перед ними воплощение самых глубоко укоренившихся страхов, передававшихся карку из поколения в поколение. Не укрылось от казначея и то, что, вопреки обычной осторожности обитателей гор, на сей раз пропуск через тоннели двух сотен чужаков даже не ставился под вопрос.
Велев своим людям ожидать у горловины тоннеля, под холодными лучами горного солнца, Джеред вместе с Арковом и Миррон, которую провожали взорами все мужчины, женщины и дети поселения, направился к его центру.
Харбана уже оповестили об их появлении, и их повели в Чертог Встреч. Зрелище, увиденное по дороге, — множество удрученных лиц земледельцев, пастухов и горняков, точивших и чинивших сомнительного качества оружие, — не внушало бодрости. Зал был таким же, каким запомнился Джереду, рядом с ним высились купола возведенных над горячими источниками бань, из центрального дымохода вился дымок. Однако, подойдя ближе, казначей увидел, что прежние яркие фрески с изображением гор, снега и солнца закрашены и заменены на мрачные картины разрушительных камнепадов и лавин. В помещении было жарко, но Джеред заметил, что при виде этих росписей Миррон поежилась.
— Они смирились, — сказала она. — Они ожидают этого, а значит, так и будет. Что можно сделать с верой такого рода?
— Мы не смирились, — возразил Харбан из-за костра, окруженного кольцом пустых скамей. — Однако знамения, явленные нам, всегда застывают в образах на наших стенах, хороши они или дурны. Подойдите поближе.
Все трое двинулись вглубь помещения, и Джеред порадовался, что его больше не сверлят суровые, холодные взгляды жителей. Харбан, находившийся в помещении один, медленно вышел из-за полыхающего огня со словами:
— Странная судьба, не правда ли, казначей Джеред? Вас, кого не так давно приняли бы за захватчиков и уничтожили, сегодня провели в самое сердце гор, как нашу единственную надежду на спасение.
Вообще-то у карку не было привычки к ритуальным приветствиям и высоким словам, но Джеред не удивился.
— Все так плохо? — спросил он.
— Они не встречают отпора. Такого врага нам не отразить. Перед ними не устоит никто. Еще два дня, и они достигнут Интен-Гор.
— Два дня? — не удержался Арков. — Да от долины Хидрош, если предположить, что туда они уже явились, будет две сотни миль, никак не меньше. Мы двигались по тоннелям, облегчающим путь, а они — прямиком, через скалы и лед. Как могут они идти так быстро? Это невозможно.
Харбан поглядел на него, оценивая доспехи, гладиус и новенький шлем стражи Восхождения с красным плюмажем, зажатый под мышкой.
— Ты солдат, и ты разбираешься в сражениях. И раз ты с Полом Джередом, то разбираешься хорошо, в этом я не сомневаюсь. Но ты не понимаешь, с чем мы столкнулись. Мы можем победить цардитов. Но не мертвецов.
— Это лишь вопрос соотношения сил, — ощетинился Арков.
— Вовсе нет, — отрезал Харбан. — Это не те, с кем ты привык иметь дело. Эта армия не нуждается в отдыхе. Она не ест и не спит. Она лишь выполняет приказы своего господина, а Он знает, куда они должны двигаться и чем завладеть. Как тебя зовут? Я не знаю тебя.
— Арков. Генерал гвардии Восхождения.
— А я Харбан Квист. Как друг Восходящих и Джереда, ты можешь рассчитывать на мое уважение. Но ты не можешь судить о противнике по известным тебе меркам. Чтобы понять, их нужно увидеть самому.
— Так давай посмотрим. Покажи их мне.
— Быть храбрым легко, когда твой враг — всего лишь слова и бесформенные страхи.
Джеред поднял руку, пресекая возражения Аркова.
— Все в порядке, генерал, — сказал он, чувствуя, что успокаивается по ходу разговора. — Карку высказывает свое мнение. Редко случается, чтобы это задевало кого-то лично. И конечно, в данном случае он прав.
— Но мы действительно должны увидеть их, — вмешалась Миррон. — Мы должны встретиться с ними. В конце концов, именно потому я здесь! Я должна остановить их. Я!
Над очагом ревело пламя. Мужчины молчали.
Эскорт Марка Гестериса с грохотом проскакал под Вратами Победы и осадил коней у величественного фонтана, украшенного обращенными на все стороны света изваяниями вздыбленных коней. Эрин взирала на прибывших с верхней ступени базилики. Во рту у нее был горький привкус, а в мыслях неспокойно. Ей доложили о прибытии Гестериса, и Адвокат нутром чуяла, что ничего хорошего она сейчас не услышит.
— Приведите его прямо сюда. Очистите места для посетителей и приглашенных. На сей раз заседание будет закрытым, — приказала она помощнику.
— Будет исполнено, мой Адвокат.
Эрин повернулась на звук щелкающих пальцев и отрывистых приказов. Стражи вытянулись по стойке «смирно». Прежде чем Адвокат добралась до неудобного трона, сидя на котором выслушивала петиции своих граждан, огромное, похожее на пещеру помещение базилики почти освободили от посторонних. Последние граждане и высокомерные служители
