слоем песка. У воды были сооружены деревянные пристани, а посередине острова высилось одно-единственное, выглядевшее очень древним строение из камня. В отличие от каменных домов, виденных ими в поселении, оно не было оштукатурено или окрашено, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что все его стены не имели ни единого свободного пятнышка. Всю поверхность испещряли непонятные закорючки, наверное, надписи на языке карку.
Строение не могло не обращать на себя внимания. Будучи примерно впятеро выше роста Миррон, при стороне основания около ста ярдов, оно представляло собой пирамиду из пяти ступеней, увенчанную центральным прямоугольным блоком, в котором горел яркий желтый огонь. Пирамида светилась изнутри, и Миррон расслышала тихое гудение.
— Ближе не подходите, — предупредил Харбан. — Это запрещено.
— Что это? — спросила Миррон.
— Переход от детства к зрелости, — ответил Харбан.
— Что ты имеешь в виду? — Джеред, прищурившись, рассматривал надписи на стенах.
Харбан перекинулся несколькими словами с карку, видимо охранявшими или обслуживавшими строение. Все они носили простые серые штаны и рубахи, а поверх них — меховые безрукавки с кожаными завязками, головы и ноги у всех были выбриты, лица покрывал темный, под цвет камня, грим. Миррон вдруг пришло в голову, что они, наверное, мерзнут. В пещере стоял холод — мало того что температура воды почти снизилась до точки замерзания, так там еще гулял студеный ветерок.
В конце концов Харбан взмахом руки подозвал их к себе и пошел обратно по направлению к лодкам. Он улыбался.
— Похоже, что с вами пребывает благословение. Большее, чем я надеялся, даже учитывая причины, по которым вы здесь.
— Почему ты так решил? — спросил Арков.
— Потому что мне разрешили рассказать вам, в чем тайна этого места, и поведать о церемонии, которую можно услышать, но нельзя увидеть.
Выражение его лица изменилось, глаза заблестели.
— Это поможет объяснить вам, что нужно здесь Гориану. Начнем с того, что каждый карку обязан побывать на этом острове прежде, чем его признают достигшим зрелости, полноправным членом общины.
— Каждый карку приходит сюда? — Миррон огляделась по сторонам — Неужели таким же способом, что и мы? Не слишком ли сурово по отношению к детям?
— Ничуть, — возразил Харбан. — Их начинают готовить к этому еще в раннем возрасте, и за несколько лет обучения наши дети учатся очень многому. И тому, что необходимо, чтобы попасть сюда. И тому, что вообще требуется, чтобы выжить на нашей суровой земле. Конечно, встречаются и нерадивые, те, кто не слушает наставников, но это чревато для них опасностью просто сгинуть в недрах горы.
На этом месте Харбан на некоторое время умолк, и лицо его сделалось таким печальным, что Миррон невольно почувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Тут явно была замешана какая-то личная трагедия.
— Что такое? Что-то не так? — спросила она.
— Это сейчас не важно. В другой раз. Может быть.
— Расскажи нам об этом путешествии, — попросил Арков. — Откуда оно начинается?
Харбан благодарно кивнул.
— Из родной деревни. Когда дети уже прошли подготовку и прожили под взорами владык неба и света тринадцать лет, им предстоит войти в гору и впервые познать тьму.
— Или, как в нашем случае, спуститься по стремнинам, — предположила Миррон.
— О нет. Они одни входят в уста горы, и она выводит их к Вечной воде. Идут только сухими тропами, которых мало и которые очень опасны.
— Одни? — Миррон оглянулась на низвергающийся поток и поморщилась. — Это невозможно, Харбан. Ты не обижайся. Но одинокий ребенок в таком путешествии погибнет, иначе и быть не может!
— Для вас, конечно, должно казаться преступлением заставлять их плыть во тьме или ходить по узким пещерным лазам. — Харбан улыбнулся. — Однако есть способы, позволяющие одолевать все препятствия. Поймите, одинокий, но правильно подготовленный ребенок во чреве горы может найти то, чего пятерым в лодке никогда не увидеть. Мы — народ горы. Мы чувствуем ее, а она в ответ обеспечивает нас всем необходимым. Ее дар нам это не только полезные ископаемые, но и тропы, дающие возможность выжить.
— Но не всем, — промолвил Джеред.
Харбан кивнул, и на лицо его вновь набежала тень.
— Конечно. Тех, кто не готов или не достоин, гора возвращает себе. Но предпринять попытку должны все.
— Странный ритуал, — заметила Миррон. — У нас нет ничего подобного.
— Вы же не карку, — пожал плечами Харбан. — Так вот, те, кто добирается сюда, а таких, поверьте мне, большинство, приходят к святилищу и проговаривают письмена Интен- Гор. — Он указал на покрывающие стены знаки. — Все.
— Вероятно, обходят пирамиду кругом и читают, поднимаясь по ее уровням, — предположил Арков.
— Ну, освежить что-то в памяти таким образом можно, но вообще-то претендующий на право считаться достигшим зрелости должен войти в святилище и произнести начертанное здесь по памяти.
— Наизусть? Все? — Взгляды Миррон и мужчин устремились на сооружение. — Да как вообще можно запомнить целиком эти тексты?
Харбан рассмеялся.
— Мы не учим их хвататься за гладкий камень, пока они растут. Здесь записано то, чему их учили. Эти письмена руководят нашей жизнью. Здесь изложено все, что мы видим, слышим, осязаем, обоняем и ощущаем на вкус.
— Надо думать, кто-то выслушивает их, проверяет точность, — предположил Джеред.
— Для карку это наивысшая честь.
— А что бывает, если они ошибаются? — спросила Миррон.
— Тогда они снова обходят стены, пока не приобретают уверенность, — ответил Харбан. — Такое случается, и нередко. Церемония долгая и трудная. Дети волнуются.
— Бьюсь об заклад, что волнуются, — хмыкнул Джеред — А что бывает, если ребенок вообще отказывается от этого испытания, не хочет лезть в гору и так далее?
— Такого не может быть, — спокойно ответил Харбан. — Не пройти тропу — значит нарушить связь между карку и горой. Надписи на стенах гласят, что тогда горы содрогнутся и падут, а все карку погибнут в огне, извергнутом из земли и неба. Ветер очистит нашу землю, обратив ее в пустыню, и все, чем мы были, пребудет прахом.
Среди эсторийцев воцарилось напряженное молчание, которое нарушил Джеред.
— Ну что ж, теперь очевидно, что ваши слова и вера коснулись всех нас. Нет слов, чтобы выразить благодарность за то доверие, которое вы оказали нам, пригласив сюда, к своей святыне. Однако я так и не понял, что привлекает сюда Гориана. Чем именно он желает овладеть и почему это грозит обернуться катастрофой.
— Слова, которые произносит ребенок, придают горе силы. Они подпитывают ее. Но произнесенные слова ничего не стоят, если нет тех, кто предназначен выслушать и принять
