могла позволить себе терять людей.
Меч Келл обрушился на шлем одного врага, потом другого, однако троих всадников слева от нее выбило из седел стрелами. Кони, оставшиеся без седоков, повернули назад, атака начинала терять напор. Правда, ее лучники поддержали конный удар обстрелом. Стрелы ударяли в щиты, находили щели в доспехах, поражали незащищенные лица и шеи или, не попав в цель, вонзались в землю.
Увидев, что цардиты бросили на поддержу атакованного фланга большую часть резерва, Келл поворотила лошадь, ударила ее пятками в бока и, увертываясь от случайных ударов, устремилась прочь из свалки, на открытую местность. Промчавшись галопом ярдов пятьдесят, она остановилась и развернулась, собирая вокруг себя выходивших из боя кавалеристов. В трехстах ярдах дальше по фронту, на другой стороне поля цардиты быстро продвигались к дороге, и измотанная малочисленная кавалерия ничего не могла с этим поделать. Кони начали уставать, и при отсутствии прикрытия или подкрепления результат был предсказуем.
Фронт Медвежьих Когтей был разорван, солдаты бежали к дороге, куда следом за ними рвались и цардиты, которых она пыталась сдержать. А мертвые… Боже Всеобъемлющий! Мертвые формировали прямо на поле новую линию наступления, и преградить им путь было некому.
— Нам нужно обойти вокруг, зайти им в тыл, — крикнул ей в ухо капитан. — Мы должны заставить их повернуться.
Он указал на цардитов, имевших десятикратное численное превосходство над кавалерией. О победе и славе сегодня речи не шло. Все надежды сводились к тому, чтобы и самим не сложить головы, и выиграть время для пехотинцев, дать им подняться по тропе через скалы. При этой мысли у Келл едва не навернулись слезы на глаза. Подъем предстоял опасный и трудный, менее десяти дней назад они с Павлом проделали этот путь в свободное время для тренировки. Тогда это казалось развлечением, и вид сверху открывался потрясающий. Как же быстро все изменилось!
— Они могут перебить нас там. Зажать между крепостью и берегом реки, — ответила она. — Единственное, что нам остается, это выиграть для пехоты как можно больше времени. Остановить их здесь мы все равно не сможем.
— А что, если мертвые обратятся против нас?
— Просто скачи от них прочь, капитан. На соединение с легионом. Возможно, всем нам сегодня придется встать в общий строй с гастатами, но в любом случае мы сделаем все возможное. Я не стану пытаться преградить им путь конницей.
Капитан кивнул.
— Что мне делать сейчас, мастер Келл?
— Передай всем приказ — мы снова соединяемся. Езжай!
Капитан взял с собой двоих всадников и ускакал. Келл проводила их взглядом и, когда они растворились во мраке, почувствовала, что вместе с ними тают и ее надежды.
— Дахнишев! — заорал Роберто. — Дахнишев!
Он был на грани срыва. Руки его дрожали от крайнего напряжения сил. Рана Адраниса не переставала кровоточить, и только это убеждало Роберто, что его брат еще жив. Эридес бежал впереди него, пытаясь найти хирурга. Головы поворачивались, люди сбегались к нему, но они не могли помочь.
— Занимайтесь своими делами, — огрызался он на бегу, задыхаясь и хрипя, — или найдите мне Дахнишева!
Роберто мчался к выдолбленной в крутой скальной стене опасной тропе, уводившей наверх, на высоту около трехсот ярдов, где виднелись палатки полевого лазарета. Туда сносили раненых, и там над ними, в палатках и прямо на земле, хлопотали лекари.
С обеих сторон подступали заросли. Бежать становилось все тяжелее. Чем ближе к лагерю, тем сильнее слышны были крики боли и краснее становилась трава под ногами.
— Проклятый ублюдок! — бормотал он. — Ты за все заплатишь, Гориан Вестфаллен. Заплатишь!
— Генерал?
Роберто оглянулся на оклик и увидел окровавленного лекаря.
— Да?
— Хирург Дахнишев вон там.
У Роберто гора упала с плеч.
— Будь благословен, мой друг.
— Давай я помогу тебе!
— Не надо. Просто покажи путь.
Путь оказался недолгим, к новехонькой с виду палатке под защитой утеса. Перед ней солдаты расчищали место для сортировки раненых, а подойдя ближе, Роберто услышал, как выкрикивает указания Дахнишев. Эти приказы показались ему похожими на призыв к молитве.
Роберто ворвался в палатку и чуть не задохнулся от ударившего ему в нос резкого запаха крови и желчи. Палатка, размером всего лишь двадцать на двадцать футов, была битком набита ранеными, с ходу он не смог их сосчитать. Дахнишев стоял в углу, у чудом втиснутого туда операционного стола. Руки его были по локоть в крови. На лице и одежде тоже багровели пятна.
— Приведи его в порядок и уложи снаружи, — бросил хирург одному из помощников, указывая на только что прооперированного раненого. — И проследи, чтобы за ним смотрели, без ухода он может умереть.
Последнюю фразу он закончил, торопливо выходя из-за стола навстречу Роберто и жестом призывая к себе санитара.
— Пожалуйста, Дахнишев, пожалуйста! Ты должен спасти его!
— Сохрани меня Бог, Роберто, ты что, бежал так с ним всю дорогу?
— Мне ничего другого не оставалось, — ответил Дел Аглиос, задыхаясь и чувствуя, как кровь стучит в его голове, туманя мысли.
— То, что он еще жив, это чудо. Но это чудо говорит в нашу пользу. Да положи ты его на этот проклятый стол!
Роберто наконец выпустил брата из рук. Пол, залитый кровью там, где он стоял, торопливо протерли и засыпали опилками, а Адраниса с помощью санитара устроили на операционном столе. Хирург быстро осмотрел рану и тяжело вздохнул.
— Подготовь его, — сказал он помощнику. — Промой рану, стерилизуй инструменты. Я скоро вернусь, так что не теряй времени зря. Этот человек не должен умереть, ты понял?
— Да, мастер Дахнишев.
— Хорошо. Роберто, выйдем.
Роберто охнул и жестом указал на Адраниса.
— Мой брат…
— В ближайшие несколько мгновений твой брат не умрет, а если умрет, значит, я все равно не смогу его спасти. Идем. И пусть мои помощники займутся тем, что они отлично умеют.
Роберто позволил вывести его наружу, на слабо брезжащий рассвет нового дня. Хаос снаружи усиливался. Снизу несли и несли раненых.
— Мне не под силу управиться со всем этим, — сказал Дахнишев. — Ураган лишил меня половины персонала.
