посещает. Права детей, «помощь беспомощным», семинар по проблеме «Насилие в семье». Он занимается также проблемами душевнобольных и преподает «Основы права старых идиотов», как студенты называют этот курс за его спиной. Он однажды задумал читать курс лекций под названием «Права зародыша», но это вызвало такую бурю кривотолков, что он быстро слинял в отпуск.
В первый же день занятий Смут объяснил, что назначение и цель его курса – познакомить нас с реальными людьми, у которых реальные жизненные трудности. Он убежден, что все студенты, поступившие в юридический колледж, придерживаются некоторых идеалистических представлений и желают служить обществу, но после трех лет жесткой конкуренции мы хотим только получить хорошее место в подходящей фирме, где через семь лет можно добиться места партнера и зашибать большие деньги. Вот в этом он прав.
Его курс не пользуется популярностью, и нас было всего одиннадцать человек. Через месяц скучных лекций и постоянных попыток раздобыть деньжат, подрабатывая в свободное время, наше число сократилось до четырех. Курс этот был хоть и никчемный, но отнимал всего два часа в день, подготовки почти не требовал, что меня и подкупило. Но если бы пришлось заниматься у Смута на месяц больше, я серьезно сомневаюсь, что выдержал бы. В данный момент я колледж ненавижу, и у меня возникли очень серьезные подозрения насчет эффективности применения нашей юридической науки на практике. Сегодня я встретился с живыми клиентами, и встреча меня ужаснула. Эти перспективные клиенты, все старые и больные, смотрели на меня так, словно я обладаю высшей мудростью. Я, конечно, почти адвокат, на мне темный костюм, на столе передо мной лежит фирменный блокнот, в котором я черчу квадраты и круги, нахмурившись с умным видом, словно я способен им помочь. Рядом со мной за раздвижным столом сидит Букер Кейн, негр и мой лучший университетский друг. Ему также не по себе. Перед нами карточки, где черными буквами выведены наши имена – Букер Кейн и Руди Бейлор. Это я. Рядом с Букером – возвышение, где расположилась и что-то сверчит мисс Берди, а по правую сторону еще стол с такими же карточками, извещающими о присутствии Ф. Франклина Доналдсона-четвертого, напыщенного осла, который уже три года пишет инициал перед именем, а порядковый номер после. А рядом Н. Элизабет Эриксон, та еще шлюшка. Она ходит в костюмах в полоску с шелковыми галстуками и очень агрессивна. Многие из нас подозревают, что она носит также тесно облегающее эластичное трико для атлетов. За нами у стены стоит Смут. Мисс Берди читает объявления, больничные бюллетени и некрологи. Она орет в микрофон, подключенный к отменно работающим усилителям. В углах комнаты висят четыре громкоговорителя, и пронзительный голос мисс Берди грохочет так, что клиенты зажимают слуховые аппараты рукой или совсем их вынимают. Теперь уже никто не спит. Сегодня мисс Берди прочитала три некролога, и я вижу на глазах у некоторых слезы. Господи, не допусти, чтобы и я стал таким же. Даруй мне еще пятьдесят лет труда и веселья, а затем мгновенную смерть во сне.
Слева у стены очнулась от летаргии пианистка и шумно переворачивает страницы нот. Мисс Берди воображает себя аналитиком по проблемам политики, но, когда она начинает верещать о предполагаемом росте цен, пианистка касается клавиш. Это, наверное, «Америка прекрасна». С завидным энтузиазмом, бурно и оглушительно, словно стуча по металлу, музыкантша дважды озвучивает вступление, и старые перечницы хватают свои книжечки с текстами гимнов и псалмов и ждут, когда начнется первый куплет. Мисс Берди тут как тут.
Теперь она начинает дирижировать хором. Она поднимает руки, хлопает, чтобы привлечь к себе внимание, и затем начинает размахивать ими, когда дело доходит до текста. Те, кто в состоянии, медленно встают.
На втором куплете драматические завывания стихают. Слова уже менее знакомы, а эти бедняги не видят дальше носа, так что книжечки с текстами бесполезны. Боско внезапно закрывает рот, но продолжает громко гудеть, подняв глаза к потолку.
Внезапно обрываются и звуки музыки, потому что ноты слетают и падают на пол. Конец песням. Присутствующие глазеют на пианистку, которая, да благослови ее Господь, рыщет руками внизу, пытаясь собрать разлетевшиеся листы, но в основном хватает воздух.
– Спасибо! – вопит мисс Берди в микрофон, и все разом падают на стулья. – Благодарю. Музыка – замечательная вещь. Давайте возблагодарим Господа за эту прекрасную музыку.
– Аминь! – ревет Боско.
– Аминь, – вторит ему еще какая-то развалина из задних рядов.
– Спасибо, – повторяет мисс Берди. Она с улыбкой поворачивается к нам с Букером. Мы оба наклоняемся вперед на локтях и опять смотрим на собравшихся. – А теперь, – возглашает она торжественно, – вернемся к программе дня. Мы так рады, что нас опять посетил профессор Смут с некоторыми из своих очень способных и красивых студентов. – Она аплодирует нам дряблыми руками, улыбается серо-желтыми зубами в сторону Смута, который тихонько подходит и становится рядом с ней. – Ну разве они не красавцы? – спрашивает мисс Берди. – Как вам известно, – продолжает она в микрофон, – профессор Смут преподает юриспруденцию в Мемфисе, где, как вы знаете, учился, хотя и не окончил курса, мой младший сын. Каждый год профессор Смут навещает нас с группой студентов, готовых выслушать ваши вопросы и дать юридическую консультацию, которая всегда полезна. Должна добавить, что все это делается бесплатно. – Она оборачивается и одаряет Смута еще одной широкой улыбкой. – Профессор Смут, от имени нашей группы мы говорим вам: «Добро пожаловать опять в „Кипарисовый сад“». Мы вам благодарны за ваше участие и интерес к проблемам пожилых граждан. Спасибо. Мы все вас любим.
Она спускается с возвышения, начинает яростно бить в ладоши, выразительно кивает присутствующим старикам, чтобы и они присоединились к ней, но ни единая душа, даже Боско, не следует ее примеру.
– Потрясающий болван, – бормочет Букер.
– Но по крайней мере его любят, – шепчу я в ответ.
Старики терпят все это уже минут десять, только что они плотно закусили, и я вижу, как у них слипаются глаза. Когда Смут окончит говорить, они будут уже храпеть.
Смут поднимается на возвышение, поправляет микрофон, откашливается и ждет, пока мисс Берди займет свое место в переднем ряду. Садясь, она сердито шепчет бледному джентльмену, что рядом:
– Надо было хлопать. – Но он ее не слышит.
– Благодарю вас, мисс Берди, – пищит Смут. – Всегда приятно побывать в «Кипарисовом саду». – Он говорит искренно, и я не испытываю ни тени сомнения, что профессор Говард Л. Смут действительно считает за честь быть здесь, в этом безнадежно унылом здании, среди печальных стариков и с четырьмя студентами, которым случилось оказаться на его курсе. В этом для Смута смысл жизни.
Он представляет нас. Я быстро поднимаюсь, коротко улыбаюсь и снова сажусь с хмурым выражением интеллектуальной озабоченности на лице. Смут говорит о законах охраны здоровья, о сокращении бюджетных сумм на подобные нужды, о… завещаниях, о льготах на цены, об оскорблениях, которым могут подвергнуться немощные, и платежах по страховому полису в нашем округе, он жужжит словно муха: о прорехах в системе социального обеспечения, о готовящихся подзаконных актах, о правилах общежития в домах для престарелых, о природе, характере и границах права собственности на недвижимость и землю, о чудодейственных лекарствах – все болтает и болтает, совсем как на занятиях в аудитории. Я зеваю, мне захотелось спать. Каждые десять секунд Боско посматривает на часы.
Наконец Смут закругляется, он снова благодарит мисс Берди и ее команду, обещает приезжать с лекциями каждый год и садится на стул в конце стола. Мисс Берди пытается еще пару раз хлопнуть в ладоши, но безрезультатно. Никто не шевельнулся. Половина стариков храпела.
Мисс Берди машет рукой в нашу сторону и обращается к своей пастве:
– Вот они перед нами. Они добрые и дадут советы безвозмездно.
Медленно и неуклюже старики движутся к нам. Возглавляет шествие Боско. Но, наверняка обиженный из-за желтого желе, он бросил на меня зверский взгляд, тащится к другому концу стола, где и усаживается перед уважаемой Н. Элизабет Эриксон. Я, однако, не сомневался, что он единственный, кто потащится куда угодно за юридической консультацией. Пожилой негр выбрал своим поверенным Букера, и они начали беседовать, наклонившись друг к другу через стол. Я старался не прислушиваться. Что-то там о бывшей жене и разводе, который то ли был, то ли не был совершен в законном порядке.
Букер делает пометки в блокноте и слушает с таким вниманием, словно действительно знает, как помочь.
