— Я думаю, вы делаете поспешные выводы, — как можно спокойнее сказал Ванзаров. — Легендарную солгу никто не пил уже несколько тысячелетий. Думаю, у нас в России просто нет компонентов, необходимых для ее изготовления. Так что нам нужно, во что бы то ни стало найти реальную убийцу — госпожу Уварову. И давайте на этом закончим, голубчик!
Около дома профессора они остановились, не заходя в открытые ворота. Ванзаров огляделся, прикидывая, где должен находиться первый филер, контролирующий дом снаружи. Сыщик уже хотел спросить Джуранского, не видит ли ротмистр агента. И тут за спиной вежливо кашлянули.
— Рад вас приветствовать, господин Ванзаров!.. Честь имею, ротмистр!
Руководитель отряда филеров Курочкин появился, казалось, из ниоткуда, что только подтверждало его профессиональные качества.
Филимон служил в полиции уже седьмой год. Он был учеником знаменитого Евстратия Медникова — создателя русской школы филерского искусства. Курочкин начал рядовым филером, но быстро выдвинулся благодаря исключительной пронырливости, сообразительности и какому-то звериному чутью. Высокая худая фигура должна была сразу привлекать внимание, но Филимон славился способностью работать невидимкой. И помощников он подбирал таких же — хватких и ловких.
Тем более было непонятно, как он и его сотрудники могли упустить двух дам, приходивших к профессору.
Курочкин дружелюбно смотрел на Ванзарова, явно не ожидая разноса.
— Скажите-ка, Филимон Артемьевич, а где находится ваш второй пост? — Ванзаров заставил себя улыбнуться.
— Как и полагается, на лестничной клетке, в прямом обзоре наблюдаемой квартиры! — отрапортовал филер.
— А где, по-вашему, сейчас господин профессор? — так же ласково спросил Родион Георгиевич.
— Объект наблюдения находится в своей квартире. Визитов не было. Объекты Рыжая и Бледная не появлялись! — Курочкин достал маленькую записную книжечку, которую имел каждый филер. В нее записывались мельчайшие детали поведения наблюдаемого объекта, точное время прихода и ухода, а также лица, им встреченные.
— Вынужден вас огорчить, — Ванзаров перестал улыбаться. — Объект наблюдения, он же профессор Серебряков, сейчас находится в покойницкой Второго участка!
— А что он там делает? — искренне удивился начальник филеров.
— Там он подвергается вскрытию господином Лебедевым… Вот так, господин лучший филер столицы! Проморгали! — зло закончил сыщик.
— Не может быть! — только и смог выдавить ошарашенный Курочкин.
— Может! Очень даже может быть!
Филимон растерянно посмотрел на Джуранского, как будто ища поддержки, но ротмистр молчал и яростно жонглировал усиками.
— Но как же…
— А вот так! — Ванзаров решил устроить хорошую взбучку. — Ночью профессор был выведен кем-то из дома, потом отведен к проруби на Неве и сброшен в нее. А вы — ничего не видели!
— Когда это произошло? — глухо спросил Курочкин.
— Очевидно, между тремя и шестью часами утра, — вставил Джуранский.
— Но ведь у нас смена только до полуночи! А затем — с восьми!
— Это не меняет дела, — наступал Ванзаров. — Вы должны были проинструктировать дворника, что, в случае ухода профессора поздней ночью, тот должен был немедленно бежать к городовому. Это было сделано?
— Разумеется!.. Более того, я лично проверил ворота ночью. Они были заперты! — филер так беспомощно посмотрел на сыщика, что у Родиона Георгиевича пропало желание третировать подчиненного дальше. Он лишь тяжко вздохнул:
— Что ж, Филимон Артемьевич, сделанного не воротишь, пошли разбираться с дворником!
Во дворе Пережигин ленивыми движениями метлы разгонял снег вокруг своих валенок.
— Здорово, Степан! — крикнул Ванзаров.
— И вам, вашбродь… — пробасил дворник.
— Ну что, друг мой, все пьешь?
— Никак нет! Разве возможно на нашей должности!
— Как же — нет! Вон, мне докладывают, с Нового года каждый день не просыхал!
Дворник удивленно открыл рот. Он не предполагал, что такой важной персоне докладывают о его пьянстве. Околоточному — еще понятно. А этому…
От страха, подступившего к горлу, Степану захотелось упасть в ноги, но он сдержался и стал усиленно тереть сухой глаз кулаком.
— Вашбродь, помилосердствуйте!
— Пережигин, ты мне комедию не ломай, а говори честно: вчера пил? — строго спросил Ванзаров.
— Упаси бог! Вот вам крест! — и дворник лихорадочно перекрестился.
— Значит, ворота забыл запереть на ночь трезвым? — настаивал сыщик.
— Да разве такое возможно! Да я в любом виде завсегда на ночь ворота… это первое дело… а уж вчера точно… вот и господин Курочкин вам скажет, ей богу! — для убедительности Степан даже прижал шапку к груди.
— Ну и в каком же часу ты их отпер? — спросил Ванзаров, глядя дворнику в глаза.
— Да вот господин Курочкин прибыл, так я сразу и… того! — совсем растерялся перепуганный дворник.
— А ключи от ворот у кого-нибудь еще в доме имеются? — вставил Джуранский.
— Только у меня, вашбродь, как можно! Никому не даю! — и дворник вытащил из-под фартука, надетого поверх зипуна, связку на металлическом кольце. — Вот они! А это от подвала, это от чердака, все здесь!
Ключи издали мелодичный перезвон кандалов.
— Ладно, Пережигин, не хочешь говорить правду, будем с тобой разбираться в другом месте, — сыщик спрятал руки в карманы пальто. Даже в перчатках пальцы мерзли. — Курочкин, в участок его!
Филимон и его напарник, пришедший во двор с наблюдательного поста на лестнице, подхватили Степана за локотки.
— За что, вашбродь?! Ни в чем не повинен!!! — зарыдал дворник.
Испугался Пережигин не решетки, а потери места. Он-то хорошо знал, что в арестантской участка его могут продержать «до выяснения» хоть месяц. А за это время домовладелец найдет нового дворника. И Степан потеряет заработок. И куда ему деваться? Где еще деревенскому мужику дадут такую хорошую работу? Дворник — человек уважаемый!
— За что? За то, что врешь! — продолжал Ванзаров.
— Никогда не врал и вам не смею, вашбродь! — всхлипывал Степан.
— Тогда рассказывай, кому ты сегодня ночью отворял ворота? Рассказывай, кому помогал господина Серебрякова топить! А заодно расскажи, как убивал девицу, которая к профессору ходила! Отвечай, душегуб! — сыщик говорил с такой страшной верой в свои слова, что даже ротмистру стало не по себе, хотя Ванзаров на допросах часто пользовался подобными уловками.
Степан смекнул, что на него вешают убийство. И не одно. Это уже не место потерять, а голову на плечах не сносить!
Пережигин с размаху бухнулся на колени.
— Не погубите! Не виноват я! Богом клянусь!
Что-то заставило Ванзарова оглянуться. Он увидел, как глухонемая старуха вышла из дворницкой и, остановившись всего в трех шагах, сжимала лопату для снега. Ее глаза с ненавистью буравили сыщика. Она не знала, что происходит, но, кажется, готова была встать на защиту своего благодетеля.
— Значит, не виноват? — буркнул сыщик. — А что этой ночью делал?
