Апостол забормотал псалом в обережение от нечистой силы, старейшины подхватили.
– Кто-то из ваших видел безголового всадника собственными г-глазами? – подождав, пока они домолятся, спросил Фандорин.
– Первый раз ночью 23 августа, – подтвердил Мороний и повернулся к старейшине, сидевшему слева. – Иуда, ты был там.
Тот, в отличие от Иеремии, не обладал даром рассказчика.
Почесав пушистую бороду, Иуда нехотя проворчал:
– Рассказывал уже, сколько можно… Ну не спалось мне. Пошёл прогуляться, на луну посмотреть. На обрыве хорошо, ветерок. Вдруг топот. Думаю, кто бы это? А там прямо по краю Он. – Иуда поёжился. – Головы нет. Конь пятнистой масти, как корова. Встал на дыбы, прямо над пропастью, около сухого дерева. Развернулся и ускакал… Ну, я про Расколотого Камня вспомнил. Сердце прихватило. Еле домой добрёл…
Рассказ безусловно заслуживал внимания – люди, подобные Иуде, врать и выдумывать не умеют.
– Всадника видел только мистер Иуда или кто-то ещё? – спросил Эраст Петрович.
– Ещё его видел молодой Саул. То есть это мы так думаем, что видел, – непонятно ответил Мороний.
– Должен был видеть, как иначе? – заметил один из старейшин.
– А все потому что отца не слушал! – воскликнул другой и вдруг завсхлипывал. Соседи обняли его, стали утешать.
– Саул был сыном Мафусаила, – скорбно пояснил апостол, глядя на плачущего. – Самый отчаянный из наших юношей. Никакого страху в нём не было. Теперь вот не знаем, что с ним делать. В освящённой земле хоронить или просто зарыть?
Эраст Петрович слушал нахмурившись. История с Безголовым Всадником выходила менее забавной, чем ему показалось вначале.
– Что случилось?
– Пойдём. Сам посмотришь…
В холодном погребе, который в обычное время, очевидно, использовался для хранения продуктов, на полу стоял неструганый гроб. В нём, со всех сторон обложенный кусками льда, лежал покойник. Только упокоенным он никак не выглядел. На фиолетовом лице застыла гримаса невыразимого ужаса, а глаза хоть и были прикрыты серебряными долларами, но судя по уползшим на середину лба бровям, вылезли из орбит.
– Смотри сюда, – посвятил керосиновой лампой Мороний – с одной стороны, потом с другой.
Оба уха мертвеца были черны от спёкшейся крови.
– Проколоты барабанные п-перепонки? – тихо произнёс Эраст Петрович и поневоле передёрнулся. – Это нельзя так оставлять. Нужно разобраться.
Апостол уныло вздохнул:
– Как разберёшься в дьявольских кознях?
– Так же, как в человеческих. – Стиснув зубы, Фандорин стянул с трупа саван, чтобы найти повреждения. – Нужно установить круг возможных версий, а потом рассмотреть каждую по очереди.
Никаких ран на теле не нашлось.
– Отчего произошла с-смерть?
Старейшины о чём-то перешёптывались. Кажется, опять заспорили.
– От ужаса, – ответил Мороний. – Мы нашли Саула утром близ Змеиного каньона. Он лежал ничком. Ни царапины, только уши проколоты…
Он поднял руку, чтобы братья умолкли.
– Скажи, русский, быть может, ты не веруешь в Бога? – спросил апостол, но не с осуждением, а словно бы с надеждой.
– Это сложный вопрос. Коротко не ответишь.
Старейшина Разис воскликнул:
– Ага, я был прав! Такое может сказать только безбожник! Раз ты не веришь в Бога, значит, не веришь и в Дьявола?
– Не верю, – признался Эраст Петрович.
– Говорю вам, нам его послало Провидение!
Разис повернулся к остальным и снова перешёл на шёпот. Фандорин расслышал лишь полфразы: «Это ещё лучше, чем…»
Непонятно, в чём Разис пытался убедить остальных братьев, но это ему не удалось.
– Как решил, так и будет! – возвысил голос Мороний. – Хватит спорить!
Он достал из кармана часы, многозначительно щёлкнул крышкой, и дискуссия закончилась.
– Время заполночь, а мы встаём рано, – вежливо, но твёрдо обратился апостол к Фандорину. – Мы благодарны тебе, но устав общины не позволяет давать приют иноверцу. Скажи, где нам найти тебя? Возможно, мы обратимся к тебе с просьбой.
