Ее голова покоилась на его груди. Его пальцы все еще сжимали ее локоть, но не так крепко, как в тот момент, когда он поймал ее. Она как будто ждала, что он поцелует ее. И, видит Бог, он хотел поцеловать ее, сорвать с ее тела эти ненавистные юбки и прижать к теплой земле. Но он знал, что не позволит осуществиться сумасшествию своих мыслей.
– Послушайте, По… Принцесса, – начал он напряженным голосом, – я не такой сильный человек как вы думаете. Я не хочу, чтобы вы доверялись или уступали мне потому, что у вас нет иного выбора. Вы – не одна из моих женщин. Я никогда не хотел, чтобы вы так думали о себе. Я беспокоюсь о вас, моя цыганочка, но толком не знаю, что делать.
Порция почувствовала, что ее страх превращается во что-то теплое и нежное. Впервые она начала осознавать, какую силу имеет над этим человеком. Он дрожал. Она чувствовала его напряжение щекой, прислоненной к рубашке, но не знала, как откликнуться, понимая, что он ждет ответа.
Может быть, я начинаю понимать, Даниэль. И я благодарю вас за вашу сдержанность. Я не знаю, как играть в эти игры или делать другие глупые вещи, о которых, я слышала, говорят женщины. Я не знаю, как это делается.
Порция подняла голову и посмотрела в его лицо. Его волосы привычно упали на его лоб, глаза казались тревожными, и ей хотелось поцеловать их, как ее мама целовала ее сонные глаза, когда она была маленькой девочкой. Забавно, как много времени прошло с тех пор! Воспоминание вернуло ей мать и дало почувствовать себя в безопасности. Она улыбнулась.
– Я не знаю, дорогая. Не делай ничего, что будет очень трудным, – сказал Даниэль, отступив и взяв ее за руку. – Понимаете, вы мне очень нравитесь такая, какая вы есть. Не думаю, что мне хотелось бы, чтобы вы делали какие-нибудь глупые вещи вроде тех женщин.
В тишине с реки неожиданно донесся булькающий смеющийся звук, и Порция почувствовала облегчение, глубоко вздохнув. День был чудесный. Жизнь хороша. Почему не могла она в этот прекрасный день оставить позади все свои сомнения и просто наслаждаться жизнью?
– Давайте разуемся и перейдем через речку!
Порция отошла от Даниэля и сбежала к кромке воды.
– Если только мы будем идти близко друг от друга.
Он отогнул ветви и подождал, когда Порция пройдет дальше по тропинке.
– Мне говорили, что там глубокий омут, где вы можете поплавать, если хотите.
Порция затаила дыхание, вступая в воду, плотно окруженную деревьями и кустарниками, переплетенными с зелеными, душисто цветущими виноградными лозами. Полоса мелкой воды расширялась и углублялась, переходя в скрытую лагуну, выходившую снова под прохладные тени с другой стороны.
– Ах, как красиво, Даниэль. Очень красиво! Мы можем…
Она проглотила слова, которые чуть не сказала, когда вдруг вспомнила, зачем они пришли.
– Мы можем порепетировать здесь, чтобы нас никто не услышал. Сядем здесь, на берегу, и начнем?
Даниэль открыл корзинку и извлек из нее бутылку, которую привязал к низенькому кустарнику и опустил в прохладную воду. Он поставил корзину в тень под деревом и достал измятую копию сценария, который он учил. Репетиция была причиной их прихода сюда. Пьеса – дело, напомнил он себе, а не приятная прогулка.
– Прекрасно. Вам нужно видеть сценарий, Фаина?
– Нет. Я знаю его весь. Начнем прямо с первого выхода герцога.
Даниэль открыл тетрадь и начал читать. У него был красивый голос. Порция быстро поняла, что у Даниэля есть все задатки прекрасного актера. Он чувствовал действие лучше Лоусона и порой говорил так, будто вправду принадлежал к Геттисбергскому гербу.
Порция закрыла глаза, вызывая в памяти свою роль. Когда герцог умолял своего пажа Виолу выразить его любовь к белокурой Оливии, Порция обнаружила, что как никогда прежде понимает то отчаяние, которое должна испытывать молодая женщина. Бедная Виола влюбилась в человека, который целиком предан другой. Когда они прошли половину сценария, Порция забыла про свои опасения и придала своей игре эмоциональную глубину.
Когда Даниэль к концу пьесы умолял ее сменить мужское одеяние и позволить ему видеть ее в женских одеждах, у Порции было окончательное чувство, что мольба подлинная. Она не смогла ответить ему. Роль моментально вылетела из ее головы, и она сидела, смущенно глядя на него.
Даниэль окончил чтение и закрыл глаза. Покладистый Даниэль. Пришло время заставить Порцию объясниться. Не испугай ее.
– Скажите мне правду, принцесса, каково ваше мнение? Я обесчестил слова мистера Шекспира?
– Я думаю, что вы читали слова так, как будто сами их написали, – не дыша ответила Порция. – Я поражена.
– А я очень голоден. Что, если мы объявим перерыв, займемся ленчем и, может быть, поговорим?
– Да. Я вижу, что вам не нужна моя помощь в освоении роли.
Казалось, что голос застревал в ее горле. Она заставила себя взглянуть на мужчину, чьи темные глаза стали вулканически черными в тени сосны, под которой они сидели.
С ленчем она могла справиться, но разговор? Это пугано ее, и она ощутила трепет беспокойства, струящийся по ее позвоночнику.
– Вы удивительный человек, мистер Логан.
Даниэль встал на колени и взял Порцию за руку, прижав губы к мягкой ткани ее перчатки:
– И вы тоже, малыш. Думаю, что мне предстоит насладиться чувством влюбленности в страстную
