бесцельно их уничтожать?
— Нужно беречь жизнь вокруг, — говорил Флип двум подросткам, — эти существа скрашивают наше одиночество и радуют глаз. И запомните, мсье Роберт: никогда не следует зря проливать кровь животных, так делают лишь плохие охотники.
После получаса ходьбы Флип и юные путешественники достигли южной оконечности озера. Отсюда даже не был виден океан — западный берег постепенно отдалялся от морского побережья, да и гряда дюн, ощетиненных камышом, мешала обзору. От места, где находились наши наблюдатели, южная кромка тянулась в направлении с юго-запада на северо-восток. Берег плавно изгибался так, что озеро казалось похожим на сердце, как его принято рисовать, с острием, направленным к югу. Темноватые, но чистые и прозрачные воды пленяли красотой. Кое-где поверхность вскипала, расходилась кругами — без сомнения, от изобилия рыбы.
Со стороны южного берега местность была неровной, резко повышалась и образовывала ряд слегка лесистых холмов. Три исследователя тотчас направились в эту новую страну. Там Марк сразу же заметил густые заросли высокого бамбука.
— Бамбук! — воскликнул Флип. — О мсье Марк, вот ценное открытие!
— Но ведь бамбук несъедобен, — заметил Роберт.
— Пусть так, — согласился моряк, — но разве только то полезно, что можно есть? Впрочем, знайте, что в Индии я — я сам, говорю вам, — ел бамбук, приготовленный как спаржа.
— Спаржа о тридцати ногах! — засмеялся Роберт. — И как, она была хороша?
— Превосходна, — невозмутимо ответил Флип. — Только это был вовсе не разросшийся бамбук о тридцати ногах, а молодые бамбуковые побеги. К тому же, мсье Роберт, из сердцевины молодых бамбуковых стеблей, засахаренной в уксусе, готовят весьма изысканные специи. А кроме того, из бамбука, который годится для разных хозяйственных нужд, делают сладкий напиток, вкус которого мисс Белл нашла бы весьма приятным.
— А что еще можно делать из этих ценных растений? — спросил Марк.
— Из коры, разделанной на полоски, плетут большие и маленькие корзины. Кора, вымоченная и превращенная в однородную массу, в Китае служит для изготовления бумаги. Из стволов, в зависимости от толщины, делают трости, стержни для трубок и настоящие трубы для водопроводов. Самые толстые бамбуковые стволы — превосходный строительный материал, легкий, прочный, который никогда не портят насекомые. И наконец, а это именно то, что нам пригодится, из бамбука делают сосуды различной емкости.
— Сосуды! Но как? — удивился Роберт.
— Распиливают на нужном расстоянии подходящий ствол бамбука, сохраняя нетронутой поперечную перегородку ствола — она служит основанием и дном сосуда. Получаются прочные, удобные сосуды. У китайцев они особенно в ходу.
— Ах, как мама будет довольна! — обрадовался Марк. — Ведь сейчас один-единственный чайник заменяет ей всю домашнюю утварь.
— Да, мои юные друзья, — согласился Флип, — но нам не стоит брать груз с собой. Возвращаясь, мы пройдем здесь, и уж тогда запасемся бамбуком. В дорогу!
И путешественники без промедления продолжили свой путь. Поднимаясь все выше по склонам, они вскоре увидели сверкающее море над капризной линией дюн. С возвышения также отчетливо различались контуры скалы с пещерой, служившей теперь домом семейству Клифтон.
Взгляды детей жадно впились в далекую каменную стену. Но с расстояния в пять миль, через завесу деревьев, нельзя было с точностью определить местонахождение лагеря.
— Нет, — заключил Марк, — отсюда не разглядишь пещеру, в которой сейчас укрыты мама, Белл и Джек. Но взгляни, Роберт. Видишь, над деревьями легкий голубой дымок? Значит, там все в порядке!
— Да, да, я вижу, вон вьется! — закричал Роберт.
— И впрямь, — сказал Флип, — дымок — это хороший знак. Можно быть спокойными за оставшихся в пещере. Но, если вы не против, мсье, дальше в эту сторону мы не пойдем. Скорее всего, холмы на юго- западе не изобилуют дичью, а мы, не забывайте, в равной степени и охотники, и исследователи и потому не имеем права не заботиться о пополнении нашей кладовой.
Замечание Флипа было более чем справедливым. Дичи до сих пор недоставало. Путешественники спустились с возвышения вниз, и море тут же исчезло из виду. Между песчаными дюнами простирались небольшие укромные лужайки. Слегка увлажненная почва заросла благоухающими травами, в воздухе стоял дивный аромат. Флип узнал тимьян, или чабрец, базилик, садовый чабёр, другие сильно пахнущие растения семейства губоцветных.[76] Это был природный кроличий загон, крольчатник, в котором не хватало только кроликов. По крайней мере, нор, которыми эти грызуны дырявят почву, нигде не было видно. Но Флипу с трудом верилось, что «гости» могут пренебречь столь богато накрытым столом. Поэтому моряк решил более тщательно обследовать кроличий садок, и охотники продолжили обход холмов и лужаек. Роберт скакал и резвился как малое дитя, то взбираясь на дюны, то скатываясь вниз по песчаным откосам, рискуя разорвать одежду.
Осмотр холмов длился около получаса, но ни кроликов, ни других грызунов найти не удалось. Однако некоторое оскудение животного царства позволило натуралисту изучить любопытные образцы царства растительного. Марк, любитель ботаники и естественной истории,[77] отыскал растения, полезные в домашнем хозяйстве. В их числе были и побеги двудольных, известных на севере Америки как чай Освего.[78] Помня приятный вкус их настоя, юноша насобирал довольно много листьев, а еще запасся базиликом, розмарином, мелиссой, буквицой и другими лекарственными растениями: одни из них полезны при простудах и кашле, другие обладают ранозаживляющими, жаропонижающими, вяжущими антиспастическими[79] или противоревматическими свойствами. Воистину эти лужайки могли составить счастье любого фармацевта.
Однако пока никто в маленькой колонии не болел и не собирался заболеть, и Флип, не желая тратить лишних усилий на сбор целебных трав, двинулся дальше. Вскоре его позвал Роберт, который шагов на пятьдесят опережал своих спутников.
Флип подбежал к мальчику и убедился, что предчувствия его не обманули. Охотники стояли перед песчаным пригорком, изрешеченным дырами, как шумовка. Отверстий были сотни.
— Норы, это норы! — кричал Роберт.
— Да, — подтвердил Флип.
— Но они обитаемы?
— Это вопрос, — заколебался моряк.
Но почти тотчас же у них под носом проскочили стайки маленьких животных, похожих на кроликов. Они разбегались во все стороны так быстро, что поймать их не было никакой возможности. Грызуны с легкостью удирали от Марка и Роберта, неплохих прыгунов и бегунов. Флип, исполненный решимости отловить с полдюжины животных, не сходил с места. Для начала он хотел пополнить съестные припасы, а позднее — приручить небольших зверюшек, но, увидев Марка и Роберта, утомленных безрезультатной погоней, подумал: раз грызунов нельзя поймать на бегу, придется захватывать их в норе. Если натянуть силки возле входа в норы, легко добиться успеха. Но дело осложнялось тем, что охотники не имели ни силков, ни возможности их изготовить. Пришлось, тыча палкой, проверять каждое отверстие в земле, используя терпение вместо недостающих орудий.
За час три охотника проверили множество нор, закупоривая пустые землей и травой. Марк первым увидел в земле свернувшегося клубком грызуна. Тот сопротивлялся, прежде чем позволить себя схватить, и только удар палки утихомирил его. Флип нашел, что это грызун, которого обычно называют «американским кроликом»,[80] так как он особенно часто встречается на севере Американского континента, весьма похож на европейских кроликов.
Успех Марка подогрел старания брата-конкурента. Роберт не хотел возвращаться в лагерь, не изловив самостоятельно хотя бы двух-трех грызунов, но поскольку слишком спешил, то раз за разом упускал добычу, которую застигал в норах. На исходе часа, когда Флип и Марк уже добыли четырех кроликов, он не поймал ни одного. Тогда, утомленный безрезультатным рытьем в норах, Роберт возобновил «охоту на бегу», но ловкие грызуны без труда уклонялись от ударов камнем или палкой.
