хоть стёкла у меня в кабинете поставили пуленепробиваемые. Надо будет на дачу заказать такие же.
— Лучшая защита — это нападение, — выдал прописную истину Гремз. — Надо достать сукина сына, и тогда ни стёкла не понадобятся, ни бронированный Лимузин. Да и то сказать, никого ещё это не спасало.
— Ну и что ты успел сделать в смысле нападения, — хрипло бросил Лонго.
— Подключил всю братву. Ищут его по всем сусекам. Поставили на прослушку телефон. У дома постоянно дежурят, но я думаю, что он сейчас долго туда не покажется. Весь город на уши поставили. Даже кое-кого в ментовке к этому делу подключили. Никуда он гад не денется. Скоро поговорим с ним конкретно.
— Говорить с этим козлом я буду лично, — повысил голос Лонго. — Ты понял, Гремз? Доставите ко мне этого урода живым и невредимым.
— Понял, шеф. Как не понять, — отозвался Гремз.
— Ладно, хватит с этим. Что там у нас по тому придурку с кейсом, набитым баксами.
— Сидор, что принёс деньги, как в воду канул. Пока свет в здании не горел, смылся падла, — отчитался Гремз. — Но не всё так плохо. Вышли мы на его босса. На того, чьи деньги. Кто за девку кучу капусты выложил.
— Вышли? — с подозрением спросил Лонго.
— Точнее, он или они на нас вышли, — поправился Гремз. — Сегодня на восемь часов у нас с ними стрелка забита на Николаевском тракте. Знаешь, там на двадцатом километре есть такой заводик?
— Асфальтобетонный что ли?
— Он самый. Сейчас заводик временно не работает. Там мы и будем ждать нашего подпольного миллионера.
— Думаешь, сам приедет? — спросил Лонго.
— Да какая разница!? Сам не сам. Ежели нам хоть один из его людишек попадётся, будем знать, и где он сам, и где вся его семья.
— Это точно, — одобрил Лонго, и тут же вновь спросил. — Хорошо ли хоть подготовились?
— Со мной поедет две машины с бойцами, — начал отчитываться Гремз. — Ещё три уже на месте. Готовятся к встрече с высокоуважаемым гостем.
— Вот и прекрасно, — одобрил Лонго действия своего подчинённого. — Проделай всё так, чтобы комар носа не подточил. Бабки у этого мужика, судя по всему, огромные. Так что он сам напрашивается, чтобы мы его немного подоили.
— Подоим, — успокоил шефа Гремз. — Скоро уже.
— Когда выезжаете? — деловито поинтересовался главарь бандитов.
— Прямо сейчас, — ответил Гремз. — Времени терять нечего.
— С вами что ли поехать? — задумчиво проговорил Лонго, потом добавил. — Да ну его, на хрен. Не люблю я всё это. Возню всю. Мордобой опять же. Без меня всё проделаете. Не маленькие.
— Проделаем, — отозвался Гремз.
— Вот и прекрасно. Как всё закончишь, сообщишь. Я у Маньки буду. По пустякам не беспокой. Только конкретно по делу. Если я с Маньки по пустяку слезу, башку тебе отверну. Понял?
— Как не понять! — в голосе Гремза почувствовалась обида. — Манька — это ж святое дело!
— Поиздевайся ещё мне, — хохотнул Лонго. — Ладно, вали быстрей на стрелку. А я к своей Маньке поеду.
Послышался небольшой шум, и разговор прекратился. Спустя секунду, свет в кабинете погас, и Альт принялся сворачивать шпионское снаряжение.
«Очень я удачно попал сегодня, — думал он спустя несколько минут, спускаясь вниз по лестнице, — ещё немного и пропустил бы самое интересное. Жаль конечно, что бандиты ничего не сказали о Лене. Но и того, что я услышал мне достаточно. Достаточно для того, чтобы выйти на Романцева. А там глядишь и до Лены доберусь».
Но в ближайшее время Альту было не суждено это сделать. Едва он, спрыгнув с лестницы, оказался на земле, как получил сильный удар по голове. Тьма обступила Альта, и он упал в осеннюю грязь.
И первое, что Альт почувствовал когда очнулся, была та самая грязь, лицом в которую он совсем недавно угодил. Едва пошевелив головой, Альт тут же пожалел об этом. Прилив боли отдался по всему телу, и Альт открыл глаза. Немного очистив с лица успевшую засохнуть грязь, он осмотрелся.
Альт оказался на заднем сидении джипа. Сама машина стояла в центре большого помещения. Склада или что-то вроде того. Рулоны бумаги виднелись повсюду. Больше ничего полезного Альт не увидел в этом огромном помещении.
Те, кто так неласково обошлись с Альтом, стояли неподалёку от джипа и что-то горячо обсуждали. Их было двое. Оба под два метра ростом. Настоящие громилы, точнее «гориллы». Речь, судя всему, шла о результате предстоящего футбольного матча между московским «Спартаком» и таким же, то есть, столичным «Динамо». Судя по всему, один из «горилл» болел за «Динамо». Второй, напротив, за «Спартак».
— А я тебе чистым русским языком, нерусь ты поганая, говорю, что счёт будет два-ноль, — горячился один из громил, с носом картошкой, похожий на огромного карлсона.
— Я твой мама имэл, — в ответ огрызнулся второй, с большим носом и с такой же большой кепкой. — Счёт будэт два-нол. Толко в нашу ползу.
— Что ты сказал, урюк долбанный? — взбеленился карлсон.
— Чэго слышал, осёл паршивый! — в тон ему ответил носатый.
Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, не появись в этот момент в помещении ещё один человек. Он вышел откуда-то из-за рулонов, и Альт его сразу узнал. Это пузо он совсем недавно видел и совсем недавно потчевал его своим кулаком.
Вышедший к спорящим громилам Палтов — муж рыжеволосой Марты, мгновенно прервал их спор.
— Чего раскаркались, словно вороны на кладбище, — строго прикрикнул он на «горилл», и те мигом присмирели, — привезли этого придурка?
— Канэчно, дарагой! — отозвался носатый. — Всо в лучшэм видэ. В «Чэроки», как огурчик, лэжит. На заднэм сидэнии.
— Мы его немного помяли, так самую малость, — вставил своё слово карлсон. — Когда он с какой-то крыши сползал, Гоги немного шлёпнул его по голове.
— С крыши? — удивился Палтов. — Что он там делал?
— А шут его знает? — ответил карлсон. — У него ещё чемоданчик был. Мы с Гоги пробовали открыть, а там замок кодовый.
— И что вы код не знаете? — удивился Палтов.
— Сэйчас, дарогой, вазму мантировку и код бистро подбэру, — сказал Гоги и громко заржал.
Остальные тоже довольно захохотали.
Альт, тяжко вздохнув, стал выбираться из машины. Пора было прервать этот балаган. Тем более что болваны Палтова не только не связали его, но даже не удосужились обыскать. Всё оружие было по-прежнему у Альта, и он без страха направился к хохочущей троице.
Первый и самый сильный удар он нанёс носатому Гоги. Голова всё ещё довольно чувствительно болела, и оттого Альту было вдвойне обидней. Гоги вырубился мгновенно. От
