проблему представляли люди с реки, они вечно пили и дрались и часто резали друг друга. Иногда Джули сажал в маленькую камеру человек по пять одновременно.
В последнее время через город стали проезжать больше ковбоев. Однажды заявились буйные парни Шанхая Пирса и разнесли в щепки два салуна. Нельзя сказать, чтобы они были плохими, просто одичали и пришли в буйство при виде города. У них была привычка пугать скот, принадлежащий другим, и ловить домашних животных. Они также не терпели, когда кто-нибудь вмешивался в их игру. Они не стреляли, но кулаками работали отменно. Джули пришлось как-то дать парочке из них по челюсти и продержать ночь в тюрьме.
Маленький Джо обожал ковбоев. Джули понимал, что, представься ему такая возможность, он убежит с первой же попавшейся группой. Когда он не работал по дому, то часами практиковался со старой веревкой, накидывая лассо на пни, а иногда и на теленка.
Джули был готов смириться с определенной грубостью ковбоев, но не выносил таких людей, как Джейк Спун. Игроков он ненавидел и выгнал нескольких из города.
Роско обожал строгать. Джули никогда ни в ком не приходилось наблюдать такой страсти. Когда он сидел, а сидел он большую часть времени, в руках у него всегда была палка, которую он обстругивал. Он никогда ничего путного не выстругивал, просто строгал и все, что скоро стало раздражать Джули.
— Ты обстругаешь весь этот проклятый город, если я уеду, — сказал он.
Роско не обиделся. Он видел, что Джули на взводе, да и кто бросит в него за это камень при такой жене, как Эльмира, и такой невестке, как Пич. Он любил строгать, но, разумеется, обстругивать дома он не собирался. Джули, когда у него плохое настроение, всегда преувеличивал.
Джули встал. Он был невысок ростом, но крепок. Роско однажды видел, как тот в кузнице поднял наковальню, а ведь он тогда был совсем мальчишкой.
— Пошел домой, — заявил Джули.
— Пришли сюда Джо, если он не занят, — попросил Роско. — Мы поиграем в домино.
— Сейчас доить пора, — заметил Джули. — Это его обязанность. И вообще, Элли не нравится, что он с тобой играет в домино. Она считает, что он так может облениться.
— Я же не обленился, а в домино всю жизнь играю, — возразил Роско.
Джули посчитал это заявление абсурдным. Роско был его помощником именно потому, что был ленив. Но ему вовсе не хотелось ввязываться в обсуждение этой темы, потому он просто помахал ему рукой и ушел.
27
Когда Джули вернулся домой, уже почти стемнело. Домом называлась небольшая хижина на краю города. Проходя мимо загона, он увидел, что маленький Джо снова заарканил теленка. Это было совсем просто, потому что теленок почти не двигался.
— Ты его совсем замучил, — заметил Джули. — Вполне уже можешь оседлать его и покататься.
— Я доил, — сказал мальчик. Он поднял ведро, и они пошли к хижине вместе. Неплохая хижина, вот только деревянного пола там не было, вместо него — утрамбованная земля. Джули переживал, что привел жену в дом без пола, но шерифу платили мало, и на лучшее у него просто не хватало денег.
Хижина была высокой, с небольшими полатями для спанья. Джули с самого начала предполагал, что они отдадут полати мальчику, но Эльмира устроила там их спальню, а мальчику бросила на пол соломенный тюфяк.
Когда они пришли домой, она уже приготовила ужин — бекон и кукурузный хлеб — и сидела на полатях, болтая ногами. Эльмира любила одиночество и большую часть времени проводила на полатях, только иногда немного шила.
— Смотри, не расплескай молоко, — предупредила она Джо, когда тот вошел с ведром.
— Тут нечего расплескивать, — ответил Джо.
И то правда, корова стала давать очень мало молока. Джо положил веревку, самую главную свою драгоценность, на матрац. Он нашел ее на улице утром, после того как проехали какие-то ковбои. Несколько дней он ее прятал, боясь, что тот ковбой, который ее потерял, вернется и будет ее искать. Но никто не приехал, ион начал потихоньку тренироваться на теленке. Была бы у него лошадь, он бы всерьез подумал о том, чтобы уехать и наняться в ковбои, но у них было всего две лошади, и обе нужны Джули.
— Еда на столе, — сказала Эльмира, но не сделала попытки спуститься с полатей и поужинать вместе с ними.
Она вообще редко с ними ела. Это здорово беспокоило Джули, хотя он и не жаловался. Поскольку их маленький стол стоял практически под полатями, то, когда он ел, мог, подняв голову, увидеть голые ноги Эльмиры. Это не казалось ему нормальным. Его мать умерла, когда ему было шесть лет, но он хорошо помнил, что она всегда ела вместе с семьей. Она бы никогда не стала сидеть так, чтобы ее голые ноги болтались над головой мужа. Это было ненормально, а Джули нравилось, когда в жизни все путем. Он считал, что лучше делать так, как делают все, потому что, если большинство придерживается определенного порядка, значит, для того есть основательная причина, и он рассматривал общепринятый образ жизни как правило, которому надо следовать. В конце концов, его работа в том и заключалась, чтобы поддерживать нормальный ход вещей — чтобы банки не грабили и никого не убивали.
Он уже успел арестовать много людей, которые скверно себя вели, но никак не мог набраться храбрости, чтобы поговорить с женой о ее странном поведении.
Джо не разделял неудовольствия Джули по поводу того, что его мать редко садится с ними за стол. Если она и приходила, то, как правило, отчитывала его за что-нибудь, а он уже был сыт по горло руганью, да и, кроме того, ему нравилось есть с Джули, вообще что-то делать с Джули. С его точки зрения, брак с Джули был самым умным поступком его матери. Она ругала Джули так же часто, как и его, что казалось Джо неправильным. Но Джули принимал эту ругань и никогда не ввязывался в ссору, так что, наверное, так оно и должно быть: женщины ругались, мужчины молчали и старались держаться подальше.
— Пахты хочешь? — спросил Джули, направляясь к кувшину.
— Нет, сэр, — ответил Джо. Он ненавидел пахту, а вот Джули любил и каждый раз предлагал ему.
— Ты ему этот вопрос каждый вечер задаешь, — заметила Эльмира с полатей. Ее раздражало, что, приходя каждый вечер домой, Джули делал одно и то же. — Перестань его спрашивать, — потребовала она резко. — Пусть сам берет пахту, если хочет. Уже четыре месяца прошло, и он капли не выпил, так уж пора тебе от него отстать.
Она говорила с горячностью, поразившей Джули. Эльмира могла выйти из себя из-за чего угодно. Что особенного в том, что он предложил мальчику выпить пахты? Он может отказаться, что он и сделал.
— Ну а, по-моему, это вкусно, — спокойно возразил он.
Джо чуть не пожалел, что не налил себе стакан и подвел Джули. Но было уже поздно.
Остаток ужина прошел гладко, поскольку никто не произнес ни единого слова. Джо и Джули ели бекон с хлебом, а Эльмира болтала в воздухе ногами.
— Ты выпей то лекарство, — напомнила она Джули, когда он поел. — Если будешь забывать о нем, можешь остаться желтым на всю жизнь.
— Он уже не такой желтый, — заметил Джо, чувствуя необходимость хоть слегка заступиться за Джули, поскольку тот не мог заступиться сам за себя. Он-то мать не боялся, хотя она часто его наказывала, но ни когда не злилась долго, и он всегда мог убежать, если она уж чересчур расходилась.
— На мой вкус, он чересчур желтый, — пояснила Эльмира. — Если бы мне был нужен желтый муж, я бы вышла замуж за китайца.
— А что такое китаец? — спросил Джо.
— Пойди и принеси ведро воды, — велела Эльмира.
Джули сидел за столом слегка опечаленный, а мальчик тем временем пошел за водой. По крайней мере, у них был колодец, а то до реки — целая миля, не наносишься.
Джо принес воду и снова вышел. В маленькой хижине было душно. Кругом полно светлячков. От
