— Они не старые ковбои, Джон, — возразил Нед. — Они — техасские рейнджеры. Ты о них должен был слышать. Просто подзабыл.
— Никому я ничего не должен, — возмутился молодой человек. — Я живу здесь всего два года, и не лучшие два года к тому же. Не обязан я знать каждого старожила, которому когда-то повезло пристрелить индейца. И вообще эти рассказы все больше вранье, похвальба стариков.
— Джон, ты не соображаешь, что говоришь, — по пытался урезонить его Нед, все больше тревожась. — Ни капитан Маккрае, ни капитан Калл никогда не хвастаются.
— Ну, это ты так думаешь, — сказал Джон. — А на мой взгляд, они — старые хвастуны.
Калл начал раздражаться, потому что молодой человек бросал на них оскорбительные взгляды и говорил о них так, будто они какие-нибудь бродяги. Но в этом частично виноват Гас. Даже если бармен замешкался и позволил себе некоторое хамство, это не значило, что надо ломать ему нос. Но Гас очень болезненно относился к таким вещам. Ему нравилось быть знаменитым техасским рейнджером, и он расстраивался, если не получал всего того уважения, которого, как он полагал, заслуживал.
Гас поднял фотографию и показал ее молодому человеку.
— Вы должны признать, что это мы. Зачем вы оставили ее стоять у зеркала, а теперь ждете, что мы будем молча ждать и позволять обращаться с нами, как с дерьмом?
— Да я и не замечал ни разу эти чертовы фотографии, — негодовал Джон. — Мне давно надо было выбросить весь этот мусор, да я все не мог собраться. Вы пейте поскорее и убирайтесь или готовьтесь к тюрьме. Вон идет шериф.
И точно, через минуту в салун вошел Тоуб Уокер. Грузный человек в усами, как у моржа, выглядящий старше своих лет. Калл в душе рассмеялся, когда увидел его, потому что молодой хозяин салуна не знал, что Тоуб четыре года работал с ними рейнджером, как раз перед самым концом. Ему тогда было всего шестнадцать, но из него получился хороший рейнджер. Тоуб их обоих боготворил, так что вряд ли станет теперь арестовывать.
— Не может быть! — воскликнул он. — Капитан Калл?
— Привет, Тоуб. — Калл пожал ему руку. Августа тоже позабавил такой поворот событий.
— Черт возьми, Тоуб, ты, оказывается, должен надеть на нас наручники и сопроводить в тюрьму.
— Это с чего бы? — удивился Тоуб. — Бывает, что мне хочется посадить в тюрьму себя самого, но с чего бы это мне сажать вас — не понимаю.
— Потому что вас наняли, чтобы вы охраняли порядок, а эти старые пьянчуги его нарушают, — заявил Джон. Тот факт, что Тоуб, судя по всему, узнал их, только увеличил его негодование.
Тон Тоуба мгновенно стал ледяным.
— Что это ты такое сказал, Джон? — спросил он.
— Я думаю, шериф, вы меня слышали, если еще окончательно не оглохли, — продолжал Джон. — Эти люди вошли и сломали нос моему бармену. Затем один из них зачем-то выстрелил из пистолета. Потом тем же пистолетом вырубил моего бармена. Я предложил им уйти с миром, но, поскольку они этого не сделали, я собираюсь выдвинуть против них обвинения, а там пусть решает закон.
Он говорил так напыщенно, что все троим показался на редкость забавным. Август громко расхохотался, Калл и Тоуб улыбнулись, и даже Нед Тим хмыкнул.
— Сынок, ты недооценил нашу репутацию, — сказал Август. — Мы олицетворяли здесь закон тогда, когда ты еще титьку сосал. Столь многие считают, что мы спасли их от индейцев, что если ты предъявишь нам обвинения и кто-нибудь из бывших рейнджеров об этом прознает, то они, вполне вероятно, повесят тебя. И вообще, тоже мне преступление — приструнить наглого бармена.
— Джон, я приказываю тебе перестать обзываться, — проговорил Тоуб. — Ты чересчур горячишься. Лучше всего тебе извиниться и принести мне виски.
— Да я раньше сдохну, чем сделаю и то и другое, — заявил Джон и, не говоря больше ни слова, перешагнул через лежащего бармена и направился к лестнице.
— У него что, там шлюха? — заинтересовался Август. Он начинал ощущать беспокойство и не возражал бы против женского общества.
— Да, Джон содержит сеньориту, — объяснил Тоуб. — Думаю, вам придется его извинить. Он из Мобила, а я слышал, что в тех краях у всех горячие головы.
— Ну, у них нет на это дело монополии, — проговорил Август. — У нас тоже имеются горячие головы в команде, и ни одного из Мобила, штат Алабама.
Они взяли бутылку виски, сели за стол и немного по болтали о старых временах. Тоуб поинтересовался Джейком, и они постарались не упоминать, что Джейк находится в бегах. Пока друзья беседовали, бармен поднялся и шатаясь ушел прочь. Кровь из носа идти перестала, но рубашка промокла насквозь.
— Черт, у него такой вид, будто его зарезали, — жизнерадостно заметил Тоуб.
Нед Тим с приятелями вскоре возобновили карточную игру, но нервишки у остальных игроков подрасшатались, и Нед быстро их обчистил.
Тоуб Уокер опечалился, когда они рассказали ему о Монтане.
— Не будь я женат, обязательно поехал бы с вами. Уверен, там прекрасные пастбища. В наше время быть блюстителем порядка означает в основном борьбу с пьяницами, что может основательно поднадоесть.
Когда они уходили, Тоуб отправился в свой привычный обход. Август впряг двух новых мулов в новый фургон. Улицы Сан-Антонио были пусты и молчаливы. Луна стояла высоко, и пара бродячих коз рылась у стен старого Аламо в поисках травы. Когда они впервые приехали в Техас в сороковые годы, все только и говорили, что о Трэвисе и его мужественной безуспешной борьбе, но о борьбе почти забыли, а здание бросили на произвол судьбы.
— Ну что же, Калл, вроде они забыли нас так же, как и Аламо, — вздохнул Август.
— Почему бы и нет? — удивился Калл. — Нас ведь здесь давно не было.
— Да не в этом дело, дело в том, что мы не умерли, — сказал Август. — Вот Трэвис проиграл свою битву, но он попадет в историю, если кто возьмется ее написать. Если бы тысяча индейцев-команчи загнала нас в угол и покончила с нами, как индейцы-сиу сделали с Кастером, о нас сложили бы песни и пели бы их еще сотни лет. Каллу замечание показалось глупым.
— Сомневаюсь, чтобы существовала сразу тысяча индейцев-команчи в одном месте. В противном случае они давно бы захватили Вашингтон.
Но чем больше Август думал об оскорблениях, которым они подверглись в баре, где их когда-то принимали как героев, тем больше это его беспокоило.
— Надо было этого щенка из Мобила пару раз стукнуть для острастки.
— Он перепугался, — не согласился Калл. — Уверен, Тоуб его вразумит при следующей встрече.
— Да не в этом суть, Вудроу, — рассердился Август. — Не умеешь ты смотреть в корень.
— Ну и в чем же суть, черт побери? — спросил Калл.
— Мы будем как индейцы, если протянем еще лет двадцать, — проговорил Август. — Если посмотреть, как тут идут дела с поселенцами, то скоро тут повсюду будут церкви и магазины. Не успеешь и оглянуться, как они соберут нас, старье, и засунут в какую-нибудь резервацию, чтобы не пугали дам.
— Вряд ли, — заметил Калл.
— Как раз наоборот, — продолжал Август. — Если бы я нашел скво, которая бы мне понравилась, я бы на ней женился. Уж коль скоро к нам относятся, как к индейцам, то и вести себя надо соответствующе. Думается, мы потратили лучшие годы, сражаясь не на той стороне.
Калл даже спорить с такой чепухой не пожелал. Они уже почти выехали из города, позади остались жалкие хижины, где жили мексиканцы. В одной из них заплакал младенец. Калл был рад, что они уезжают. В компании с Гасом все может случиться. В прерии, если он вдруг сбесится и пристрелит кого-то, то это, скорее всего, окажется змея, а не бармен-грубиян.
— Мы сражались на той стороне, — уверенно произнес он. — Вот что удивительно, так это как ты не переступил закон за все эти годы. Из Джейка плохой беглец, он трусоват, но ты — нет.
— А еще все впереди, — порадовал его Август. — Все лучше, чем кончить так, как Тоуб Уокер, — вязать пьяниц. Слушай, мужик едва не разревелся, когда мы уезжали, так ему хотелось с нами. Он ведь быстрый был, этот Тоуб, а сейчас посмотри на него, жирный, как суслик.
