сошек.
– Слушай, на пле-чо! Слушай, на караул! – скомандовал своему взводу старший унтер- офицер и, став на своё место, принялся салютовать алебардой. Но этот салют «по-новому» выходил у него и неловко, и смешно.
Государь приказал кучеру остановить лошадь.
– Что за негодница стоит это за старшего?! – крикнул он, мгновенно приходя в сильное негодование. – Дела своего не смыслит! Да никак пьян ещё!
И действительно, наружность унтер-офицера отличалась далеко не воинственным видом. Брюзгливое лицо с плаксивым выражением глядело совсем по-бабьи, а несуразная, одутловатая фигура на тоненьких ножках являла в себе нечто весьма комическое в этом военном костюме и особенно с этой алебардой, которая была ей не по росту и, видимо, затрудняла собой неловкого воина.
– Несносный вид!.. Подите и прогоните его с платформы! – приказал государь Черепову.
Тот соскочил с запяток и побежал на гауптвахту.
Но каково же было его удивление, когда, подбежав ко фронту, узнал он в несуразном унтер-офицере Прошку Поплюева.
«Вы какими судьбами!» – чуть было не воскликнул Черепов, но воздержался, зная или скорее даже чувствуя, что на него наверное пристально смотрят сзади два гневных глаза.
– Его величество изволил приказать унтер-офицеру убраться прочь с платформы, – сообщил он Прохору самым официальным тоном.
– Как?.. С платформы? От фронта?.. Меня?! Не можно тому быть, ваше благородие; я здесь начальство и стою на своём законном посту, – столь же официально возразил ему Поплюев.
– Его величество, говорю, самолично приказать изволил – прочь с платформы!
– А я говорю, что быть тому никак нельзя, и его величество приказать сего не может! Отстранитесь, ваше благородие, не мешайте мне делать салютацию и не стойте перед фронтом – сие порядок нарушает.
Черепов, пожав плечами, побежал обратно к санкам. В коротких словах он передал государю ответ Поплюева.
Павел Петрович, очевидно поражённый такой неслыханной дерзостью, два или три мгновения не произносил ни слова и только, глядя на Черепова, тяжело пыхтел и отдувался.
Это было у него обычным признаком сильнейшего гнева.
– Подите и сделайте то, что вам повелено. Арестуйте его сейчас же! – отчётливо отделяя слова, но не повышая голоса, сказал император.
Черепов снова побежал на платформу и сообщил приказание.
– Не верю, ваше благородие! – твёрдо возразил Поплюев. – И быть никогда не может такого приказания! Разве вы не знаете, что, прежде чем арестовать меня, вы должны сменить меня со вверенного мне поста? Извольте сменять, а тогда уж арестуйте.
Черепов опять побежал к саням и передал ответ унтер-офицера.
Это озадачило государя, но ненадолго. Подумав, он улыбнулся с довольным видом.
– А ведь прав! – заметил император. – И даром что пьяный, а лучше нас, тверёзых, знает своё дело! Молодец, унтер-офицер! – крикнул он Поплюеву. – Спасибо за знание порядка службы!
– Рад стараться вашему императорскому величеству! – закричал со своего места Прохор.
Государь приказал поворотить лошадь и шибко поехал прочь от гауптвахты; Черепов едва успел вскочить на запятки.
Довольно долго ехали молча, и всё это время Павел, казалось, погружён был в какое-то раздумье.
– Жаль! – как бы про себя подумал он наконец вслух. – Очень жаль, что пьян… А кабы не это, быть бы офицером…
– Да он не пьян, ваше величество, – решился заметить Черепов, домекнувшись, что дело идёт, вероятно, о Прохоре.
– Ты говоришь, не пьян? – повернув вполоборота голову, нахмурился император.
– Точно так, ваше величество. Это уж он сроду так: мать-натура одарила его толиким невзрачием, и потому он сдаёт на пьяного, а он трезвый и дело своё в самой точности понимает.
– А вам, сударь, отколь он известен?
– Соседи по имению, ваше величество.
– Дворянин?
– Так точно, ваше величество, дворянин Прохор Поплюев.
– Поплюев?.. Тьфу! какая фамилия!..
