Джез устроилась на противоположном углу циновки – наконец-то ей удалось присесть.
– Ты записал Неукротимую Силу на пленку?
Моргед одарил ее ледяным взглядом:
– Да, в числе «Самых смешных видеошоу Америки». А теперь заткнись, Джез, и смотри внимательно.
Джез прищурилась и уставилась на экран.
Это был телефильм об астероиде, после падения которого наступил конец света. Этот кошмарный фильм она уже видела. Внезапно он прервался заставкой местных новостей. На экране появилась блондинка-ведущая:
В кадре появилась темноволосая женщина-репортер:
Джез перевела взгляд на Моргеда:
– И какое отношение это имеет к Неукротимой Силе? Я знаю об этом пожаре. Он случился пару недель назад. Я уже видела этот дурацкий репортаж… – с недоумением произнесла она и тут же прикусила язык: вот идиотка, чуть было не сболтнула, что смотрела этот дурацкий фильм вместе с Клэр и тетей Нэн.
Она чуть было не назвала имена людей, с которыми живет. От ярости Джез сжала зубы.
Она и так уже допустила ошибку: Моргед узнал, что пару недель назад она находилась в том же районе, где произошли эти события.
Что же с ней происходит?
Моргед бросил на нее насмешливый взгляд, говоривший о том, что он заметил ее промах. Но вслух лишь сказал:
– Ты смотри, смотри. Увидишь, какое это имеет отношение к Неукротимой Силе.
Бушующее на фоне темного экрана пламя изумляло своим ослепительно оранжевым цветом, настолько ярким, что если бы этот район города не был Джез хорошо знаком, она вряд ли узнала бы его. Пожарные в желтых одеждах тащили брандспойты к зданиям. Один из брандспойтов выбросил струю воды в огонь, и оттуда внезапно повалил дым.
Да, именно это и запомнила Джез. Там находился ребенок…
– Смотри! – указал на экран Моргед.
Объектив камеры резко передвинулся вверх, показывая пламя крупным планом. Пламя уже добралось до третьего этажа, к окну в розово-коричневой бетонной стене. Вся эта часть здания выглядела слишком опасной, чтобы приблизиться к ней.
Репортерша все еще продолжала говорить, но Джез уже не слушала ее. Она наклонилась ближе к экрану, не спуская глаз с окна.
Как и все окна в этом доме, оно было наполовину забрано железной решеткой с ромбическим узором. Но, в отличие от остальных, к его подоконнику была прикреплена пара пластиковых ведер с хилыми, грязными растениями.
А из-за растений виднелось лицо. Лицо ребенка.
– Вот, – сказал Моргед.
Репортаж продолжался:
Пламя освещалось мощными прожекторами, только в их свете можно было разглядеть ребенка. Но даже при этом Джез едва различала девочку – фигурка казалась маленьким размытым пятнышком.
Пожарные пытались подвести к зданию лестницу. Повсюду метались люди, то появляясь, то исчезая в клубах дыма. Все казалось каким-то жутким и неестественным, почти потусторонним.
Джез вспомнила все… вспомнила едва сдерживаемый ужас в голосе репортера и тяжелое дыхание сидевшей рядом Клэр.
«Там ребенок!.. – воскликнула Клэр, вцепившись в руку Джез, на миг забыв, как она «любит» свою кузину. – О господи, ребенок!»
«И я произнесла что-то вроде: «Все обойдется…» – вспомнила Джез.
Камера снова переключилась на крупный план, и тогда до Джез дошло: они собираются показать, как ребенок горит заживо.
Пластиковые ведра уже стали плавиться. Пожарные все еще возились с лестницей. И вдруг – ослепительная оранжевая вспышка, будто огненный взрыв, и языки пламени взметнулись вверх с неистовой силой. Они были настолько яркими, что, казалось, вобрали в себя весь окружающий свет. Они поглотили окно, за которым находилась девочка.
Голос репортера прервался.
