– Ничего, – с ноткой страха ответила Настя. – Мы говорили о работе.
– Н-да… – задумался Андрей. – Слушай… А давай я тебе дам отпуск за мой счет, и ты там немного поработаешь?
Настя молчала.
– Андрей, зачем это вам нужно? – спросила она в конце концов.
– Если не будешь задавать вопросов, получишь премию, – пообещал Андрей.
Он был не уверен, нужно ли ему это. Они с Германом пожали друг другу руки, и он, Андрей Панов, получил то, что ему обещали. Имеет он право вмешиваться в ход событий? Не накажут ли его за любопытство? С другой стороны, никто и не запрещал…
Но ведь могущественный демон, который вернул его назад во времени, заинтересовался именно этой девушкой. Ради того, что Панов сделал вчера ночью, ему вернули жизнь. Значит, это важно. Значит, он должен узнать, в чем тут фокус.
Андрей валялся на диване и не мог придумать, чем бы ему заняться. Сидеть дома не хотелось. В клуб тоже не хотелось. Секс?
Андрей листал записную книжку, но ни одна из знакомых девушек не возбуждала его настолько, чтобы это заставило его хотя бы принять душ.
И тогда он вспомнил о Глаше.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил он, дозвонившись с третьей попытки.
– У меня есть планы, – ответила та. – А у тебя?
– Я свободен.
– Тогда я приеду к тебе через час, и мы вместе займемся моими планами, – сказала она, после чего немедленно раздались короткие гудки.
Глаша приехала ровно через час. Руки у нее были заняты пакетами из «Глобус Гурме».
– Лимонный пирог мой! – воскликнула она и схватила одну из коробок.
– Дашь попробовать? – попросил Андрей.
– Ни за что!
Андрей некоторое время ждал, когда же она протянет ему ложечку с десертом, но так и не дождался.
– Ты серьезно? – удивился он.
– Андрей, если тебе не нужны физические травмы, не вставай между мной и лимонным пирогом, – предупредила Глаша. – Я не из тех недоумков, которые готовы пожертвовать собственным удовольствием ради мира на земле. Ешь свой бисквит и не лезь под руку!
– Ну, а какие у тебя планы? – спросил Андрей, когда лимонный пирог был уничтожен и Глаша переключилась на грецкий орех в трюфеле.
– Одевайся! – распорядилась она.
– А, может, останемся дома? – Андрей подобрался поближе. – Посмотрим кино, выпьем вина…
– О боже! – Глаша всплеснула руками. – Ты опять про секс?
– Ну… да, – смутился Андрей. – А что такого? Ты приняла обет целомудрия? Или я тебе не нравлюсь?
– Не то чтобы не нравишься… Ты привлекательный. В других обстоятельствах я бы подумала насчет кино, вина и секса… Да, ты сексуальный, у тебя симпатичное тело, и если всерьез задуматься о том, какая у тебя на вкус кожа, и как твои руки меня обнимают, как ты целуешь мне шею и грудь… Наверное, у тебя нежные губы…
– Стоп! – возопил Андрей. – Это просто секс по телефону! Ты что?
– Да просто прикидываю, – усмехнулась она. – Но я сказала – нет!
– Почему?!
– Ты мой брат.
– Что?!
– Шутка, – Глаша поднялась с дивана. – Идем!
Она попросила Андрея одеться попроще. На метро они добрались до Волгоградского проспекта, а там Глаша увела его в переулок и показала дыру в заборе.
– Полезай, – сказала она.
– Мы что, идем на завод? – рассмеялся Андрей. – Это шутка?
– Да какие уж тут шутки, – мрачно ответила Глаша. – Да расслабься ты! – прикрикнула она. – Тебе понравится.
Они пролезли в дыру и очутились в мистической зоне, где, казалось, даже у мертвых станков были призраки. Большие здания с выбитыми стеклами; дома, у которых нет стен; ржавчина, ярко-зеленые лужи, забытые кем-то когда-то ботинки… Если бы Сальвадор Дали был человечным роботом из рассказов Азимова, он рисовал бы именно такие картины.
Глаша вела Андрея по комнатам, где кучами валялась одежда, по жутковатым коридорам, где все еще висели плакаты и доски с объявлениями, по лестницам, на которых успели вырасти деревья… А потом они оказались на крыше, где находились стекляные домики, парники.
– И что? – поинтересовался Андрей.
Даша привела его к одному из домиков, открыла дверь, и Андрей увидел комнатку, пол которой устилал ковер, на ковре валялись подушки, а еще там были CD-плеер, ящик с вином и недопитая бутылка текилы.
– Господи, что это? – пробормотал Панов.
– Это приют, – пояснила Глаша и развалилась на подушках.
– Кошачий? – хохотнул Андрей.
Глаша ничего не ответила – просто включила плеер, и «приют» заполнил хриплый голос Луи Армстронга.
– Ты находишься в месте, которого не должно быть. Мы на заброшенном заводе, в стеклянном доме, где никто нас не найдет, потому что не догадается, что это может быть в реальности. Оно отличается от всего, что ты видел в своей жизни. Так воспользуйся этим. Подумай о том, о чем никогда не думал. Посмотри на мир по-другому. Выпей текилы, – Глаша протянула ему бутылку.
Андрей глотнул. И откинулся на подушки. Он смотрел на небо, от которого его отделяла треугольная стеклянная крыша, поглядывал на Глашу, лицо которой в свете горевшей свечи казалось ему необыкновенно красивым и одухотворенным, посматривал на собственное отражение в окне и ощущал необыкновенную свободу – свободу человека, который наконец-то стал самим собой.
Это было странно – пить текилу молча, без движения, и опьянение казалось почти наркотическим. Он видел закат, видел рассвет, а потом заснул и очнулся в полдень. Кто-то накрыл приют брезентом от солнечных лучей – и это был не Андрей.
Он открыл глаза, вышел из стеклянного домика и едва не завопил от ужаса – на крыше загорал мужчина лет сорока – лысый, здоровый, голый по пояс и босой.
– Ты кто? – спросил мужчина.
– Андрей.
– Слава, – мужчина протянул руку. – Не стал тебя будить.
– А вы… давно здесь? – поинтересовался Андрей.
– Часов в девять приехал.
– Вы Глашу видели?
– Глашу? – обрадовался тот. – Нет. А жаль. Наверное, она рано ушла. Есть хочешь?
Мужчина зашел в домик и вернулся с пакетом из «Макдоналдса». Отсюда, с крыши, был виден мост, дорога и вереницы машин, тянувшиеся во всех направлениях.
– И что, Андрей, нравится тебе твоя работа? – спросил Слава.
– А почему ты спрашиваешь? – насторожился Андрей.
– Да потому что сюда просто так люди не приходят.
– Сюда? – Андрей указал подбородком на домик-приют.
Слава утвердительно кивнул.
– Приходят, когда надо принять решение. А точнее, их сюда приводят.
