живут с родителями, когда у них нет денег на съемную квартиру.
– А мне не нужна съемная квартира. У меня есть своя.
– Но там же мама…
– Там квартирант.
– Э-э… У вас в семье кто-то болеет? Вам нужны деньги?
– Да не нужны нам деньги! – Маша вдруг закричала так громко, что Андрей отшатнулся, а люди за соседними столиками вздрогнули. Это была неподдельная ярость.
– Маша, просто скажи мне, почему ты живешь с родителями, если у тебя есть своя квартира? – прошипел Андрей.
Маша прикусила губу.
– Потому что мне это нравится, – сказала она.
– Ну… А как же личная жизнь? Мама встречает тебя у метро… Но ведь ты уже взрослая.
Тогда Маша встала и ушла. Андрей оставил на столе деньги и побежал за ней.
– Черт! – выкрикнул он, обогнав ее и перегородив путь. – Почему ты злишься?
– Потому что я не хочу, чтобы ты лез в мою жизнь! – Из глаз Маши брызнули слезы.
– Все в порядке? – спросила какая-то женщина.
– Не волнуйтесь, – ответил Андрей, обнял девушку и посадил в машину. – Да в чем дело?
И Маша рассказала историю, которая доказала ему, что его новая знакомая совершенно ненормальная.
Маша пыталась жить одна. Это было ее решение, хоть мама и выступала против. Отец, как обычно, не высовывался. Ему было удобно в том мире, где за согласие с мнением жены он каждое утро получает свежую рубашку, вкусную еду, чистоту и уединение в собственном убежище – кабинете, куда его запрятали подальше от семейных бурь.
Не то чтобы Машу дрессировали, как собачку в цирке. С ней разговаривали, позволяли высказывать свое мнение, но последнее слово всегда оставалось за матерью – касалось ли это выбора туфель, профессии или молодого человека. Мать говорила, что понимает желание Маши носить шпильки, стать модельером и пойти в кино с другом из Интернета, и она же поясняла, отчего все эти решения кажутся ей наивными и неверными, и даже искренне сочувствовала дочери, когда та плакала от расстройства, но уверяла, что будет стоять на своем, так как она – мать, и знает, что Маша ее за это позднее поблагодарит.
Отец первый и последний раз вмешался, когда Маша решила уехать от родителей. Маша слышала, как тот говорит матери, что жил двадцать три года без жены, и устал от этого. Он даже угрожал ей разводом. И говорил, что такой домоправительницы за деньги ему, конечно, не найти, но будет хоть кто-то, кто захочет просто быть рядом, целовать его и смотреть с ним телевизор.
И Маша переехала. Иногда она звонила матери и спрашивала совета, на что та говорила, что дочь уже взрослая и должна сама принимать решения.
Так Маша прониклась виной: она обидела маму, которая о ней беспокоилась. Она оставила ее одну.
Вина была настолько больной, что начались нервные срывы, приступы паники, депрессия.
Машу забрали домой, а ее квартиру сдали.
– Ну, я понимаю, расставаться с родителями тяжело… – заметил Андрей, держа Машу за руку. – Но время лечит. Ты можешь…
– Не могу! – заорала она.
– Ты можешь. Но не хочешь. Это ведь так удобно – оставаться с мамочкой, которая скажет, что тебе делать…
– Да пошел ты на хрен! – Маша выглядела больной. Глаза воспалились, щеки впали, и она тряслась от злобы. – Кто ты такой, чтобы меня учить? Да, мне нравится жить с ней, и я знаю, что это неправильно, но мне хорошо, ясно?!
– Нет, неясно.
– Отвези меня домой! – завопила она. – Я не могу выйти из машины в таком состоянии! Мне душно!
В любом случае, она теперь ни за что не согласится на второе свидание, так что вопрос закрыт.
И, скорее всего, Маша покончит с собой.
Но когда в четверг для очистки совести он позвонил с извинениями, Маша сказала, что пойдет с ним на вечеринку.
А в пятницу объявилась Глаша и пригласила его на ужин.
Его удивил ее выбор. Яхт-клуб, где за обычную еду берут тройную плату, а все услуги стоят так дорого, что ужин там едва ли не превратился в аукцион «кто больше?»… Это место не для Глаши. Оно было слишком буржуазным, предназначенным для менеджеров, которые соревнуются, кто лучше изобразит poker face при виде заоблачного счета.
– А ты уверена? – уточнил Андрей.
– Несомненно, – подтвердила Глаша.
Она надела розовый кожаный комбинезон без рукавов. Брюки – капри. Вблизи это было похоже на позитивное садо-мазо в стиле шестидесятых.
– Не парься! – отмахнулась она, когда Андрей вытер слюну и захлопнул челюсть. – Меня там знают.
– С лучшей стороны?
– У тебя есть шанс это выяснить.
Они вошли, сели за стол, заказали вина…
И тогда Андрей увидел… Алину и Сергея.
– Я знаю, куда ты смотришь, – сообщила Глаша.
– Ты… – он не находил слов. – Нарочно?
Глаша развела руками.
– Может быть.
– Они знакомы, да?
– Как видишь.
– Глаша, что происходит?
– Посмотри.
Алина и Сергей вели себя как добрые друзья. Смеялись, оживленно болтали.
– Хочешь к ним? – спросила Глаша.
– Зачем? Чтобы их уличить?!
– В чем?
Андрей скис. Действительно, чего он хочет? Сцены ревности?
– Зачем ты меня сюда привела?
– Ну, твоя девушка дружит с твоим деловым партнером… – Глаша пожала плечами.
Если бы воздушный шарик был живым существом с центральной, а также вегетативной нервными системами и его бы прокололи вилкой, он бы почувствовал то же самое, что и Андрей.
– Идем отсюда! – Панов вскочил и бросился к выходу.
– Андрей, открой! – стучала Глаша по стеклу машины.
В конце концов она смирилась с тем, что тот заперся в автомобиле, прислонилась к чистому боку машины и стала ждать.
А Панов включил кондиционер, закурил и вспомнил, как все было.
А было несколько разговоров, невинных порознь, но достаточно подозрительных вместе.
Разговор первый
Место действия – кровать.
Алина:
Андрей:
