союз. Хотя нет. Задержитесь ненадолго. У меня будет к вам еще пара вопросов, — внезапно передумала она.
Вежливо кивнув, разведчик отошел в указанный ему угол и присел на широкое гостевое кресло.
— Введите гонца, — приказала королева Альберту.
Вошедший на приглашение секретаря гонец выглядел изможденным донельзя. Усталое, осунувшееся лицо, глубоко запавшие глаза, пропыленная одежда и пошатывающаяся походка. В общем, именно так, как и должен выглядеть человек, преодолевший четырехдневное расстояние за два дня.
Ваше величество, — начал он сразу же после разрешающего кивка: — Герталле мертво.
— Что? — Аталетте показалось, что она ослышалась.
— Герталле мертво, — усталым, потухшим голосом произнес гонец. — Спастись удалось только одному крестьянскому семейству. Они рассказали, что саранча, которую по вашему приказу уничтожил заезжавший к ним маг внезапно вернулась. Только теперь она нападала не на посевы, а на людей. Стоило же хоть одному из мириадов насекомых укусить человека, как тот вскоре умирал в жутких мучениях, а затем поднимался мертвый и начинал нападать на еще живых.
Эти крестьяне спаслись чудом. Ваш маг останавливался у них в доме, и подарил младшей дочери волшебную куклу. Когда начала подлетать туча саранчи, кукла каким-то образом подчинила их себе, заставив бежать, бросив все имущество, и била по нападающим на них мертвякам заклинаниями. Когда же у них сломалась повозка, и саранча оказалась совсем близко, кукле каким-то образом удалось с ней договориться, и она пощадила всех кровных родичей девочки. Все остальные были беспощадно убиты. Сейчас от Герталле на графство медленно идут толпы мертвяков, так что мы склонны верить их рассказам.
— Где эти крестьяне? — Сжав зубы, спросила Аталетта. — Я хочу их видеть и лично расспросить.
— Извините миледи, — гонец поклонился. — Крестьяне были очень напуганы, и, рассказав все капитану стражи, спешно направились в сторону иринийской границы. Предвидя ваше желание, граф, как только получил от капитана донесение, решил их задержать, и послал за ними свою личную гвардию, однако их собака внезапно обернулась ужасающим чудовищем и разорвала нескольких латников. Остальные не рискнули преследовать это семейство.
— Значит саранча и куча мертвяков… — протянула Аталетта. — Как быстро она движется?
— Туча насекомых расширяется с небольшой скоростью, однако мертвяки идут сплошным потоком, стараясь нападать именно на людей. Пока мы держимся, однако любой, кого мертвякам удается укусить, вскоре присоединяется к ним. Нам срочно нужна помощь! Мы с трудом справляемся с мертвяками, однако когда до нас доберутся насекомые, нам будет нечего им противопоставить! Ваше величество, — тут гонец упал на колени, обратив к принцессе молящее лицо, — пришлите нам мага! Без его помощи мы обречены! Лучше всего того, который был в Герталле. Раз уж созданная им детская игрушка смогла защитить от нежити целое семейство и вывести их в безопасное место, то для него не составит труда справиться с этой напастью!
— Я сделаю все, что смогу, — неопределенно качнула головой принцесса. — Вы выполнили свой долг, теперь можете идти и отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы вам предоставили комнату.
Когда пошатывающийся от усталости гонец вышел из её кабинета, она глубоко вздохнула, и её красивое лицо исказила маска отчаяния.
— Вот и разгадка причин, по которым Валенсиец остановил вторжение, — развернулась она к Рэндальту. — Похоже, предсмертное проклятье демона напугало даже его.
Отвернувшись в сторону она тихо пробормотала себе под нос: — Кажется, это и есть та смерть всему Фенриану, которой грозил Ариох. Демон, демон… Не слишком ли высокая плата за мою глупость и предательство? Неужто в своей жажде мести за мое предательство ты решил уничтожить такое множество невинных? Впрочем не всех… О безопасности кое-кого ты позаботился. Может быть, это и есть наш шанс на спасение?
Она вновь повернулась к Рэндальту:
— Возьмите столько войск, сколько считаете нужным. Перехватите этих крестьян, о которых рассказал гонец. Перехватите любой ценой, но так, чтобы ни волоска с их головы не упало, и доставьте сюда. Займитесь этим лично. Ступайте.
Осознавший всю сложность обстановки разведчик поклонился и вышел быстрым шагом.
— Альберт, зайди, — дождавшись когда Рэндальт удалится, не повышая голоса, приказала Аталетта.
— Вы меня звали, Ваше величество? — в дверь показалась голова секретаря.
— Не паясничай, — раздраженно прикрикнула королева. — Я знаю, что с твоего места великолепно слышно все, что говорится в кабинете. Немедленно подготовь указ о направлении в Валенсию чрезвычайного и полномочного посла. Я подпишу.
— На чье имя прикажите писать указ? — коротко поинтересовался Альберт.
— На свое. Не морщись. Ты достаточно умен, предан и имеешь представление о той ситуации, в которой мы оказались. Ты будешь наделен самыми широкими полномочиями. Можешь соглашаться на все, что потребуют, только договорись о том, чтобы Валенсиец спас нас от этой напасти.
— А если они, к примеру, потребуют вашей смерти? Или ввода войск в Фенриан и разрушения храмов Орхиса? — решил уточнить границы своих полномочий будущий посол.
— Ввод войск и разрушение храмов они потребуют наверняка. А моей смерти, — вряд ли. Скорее всего, выдадут замуж за кого-нибудь из своих и максимально ограничат власть. А после рождения наследника отравят по-тихому. Впрочем, даже если потребуют немедленной смерти, соглашайся. Нам надо спасти страну.
— Но…
— Без но! Я знаю о твоей преданности Светоносному и мне лично. Но эта ситуация как раз результат моей ошибки и бездействия Светоносного. И мне придется заплатить за совершенную глупость. Иди, пиши указ и отправляйся как можно скорее!
— Надеюсь, Альфрани, все же согласится помочь… — тихо пробормотала она. Последнее время у королевы из-за постоянных стрессов и недосыпания развилась вредная привычка разговаривать сама с собой. Впрочем, она хорошо сознавала всю призрачность этой надежды. Несмотря на всю свою прагматичность, Альфрани в первую очередь был магом, а потом уже политиком, а маги слишком давно и сильно ненавидели Фенриан, чтобы встать на его защиту.
Однако сейчас королева была готова хвататься за любую соломинку.
Момент когда нас оглушили я бессовестно проморгал. Расслабился, привык, что в этом мире для меня нет достойных противников, что в случае острой нужды всегда могу уйти в свой доминион и подготовить достойный ответ. Все что я смог — это прикрыть личность Истока собой, когда всепожирающая воронка силы Орхиса обрушилась на нас вместе с ударом жертвенного ножа. В конце концов, мое сознание было куда гибче, и если Истоку все же удастся сохранить свою личность, он сможет восстановить меня. Я же на это был не способен по определению. Исток может вновь наполнить пересохшее в результате какого- нибудь катаклизма русло водой, но если река лишается подпитки, она обречена.
Безжалостный вихрь обрушился на меня, терзая и вырывая целые куски сознания, стремясь полностью подчинить себе, смять, поработить, высасывая силы и волю к борьбе, а я сопротивлялся, стремясь лишь к тому, чтобы не допустить его к сознанию Истока. И в тот момент, когда меня почти не осталось, когда те жалкие остатки былого высшего демона готовы были вот-вот кануть в прожорливую пасть проклятого божества, что-то изменилось. Канал, проложенный жертвенным ножом к нашей сущности прервался, и со вздохом облегчения я вновь, как в раннем детстве, начал погружаться в ласковые глубины подсознания Истока, личность которого мне все же удалось отстоять.
То, что произошло после того, как Аталетта вонзила в него нож, Олег запомнил смутно. Терзающая его тело и душу адская боль, невыносимое ощущение, словно тебя, как молочный коктейль, высасывают через узкую трубочку жертвенного ножа, черный тоннель с обжигающе холодным ветром, слой за слоем сдирающий с него силу и саму личность, стремящийся отнести куда-то, куда он ни за что не хотел бы попасть по доброй воле, тонкая нить наложенного в свое время им на себя заклинания привязки душ,
