– Он утверждает, будто участвует в переговорах капитула с Советом Двадцати Девяти.
– Это еще что за зверинец?
– Сенат Нессы. Двадцать девять патрициев, представляющих местную знать, купеческие гильдии и старшие ремесленные цеха во главе с бургомистром.
– Тогда почему не тридцати?
– А кто их разберет… Якобы морским купеческим караванам нужна охрана ордена. Учитывая то, что творится на южных границах, особенно после того, как Лига Семи Портов развалилась, похоже на правду.
– Но ты сомневаешься.
– Ларком совсем не удивился, увидев меня. Когда я сказал, что узнал о его местопребывании от Марии Омаль, не полюбопытствовал, где я с ней встретился. Что само по себе подозрительно. Так что он мог и врать.
– Да, негусто для начала… Есть у тебя что-нибудь в запасе?
– Мы можем получить сведения от Гарба о том, что происходит в Галвине. Но не думаю, чтоб это произошло со дня на день. Вряд ли следственная комиссия скакала из Скеля галопом…
– А вот Роуэн вполне мог скакать галопом, хоть в карете, хоть верхом… Что, если ты ошибся и он решил не возвращаться в Нессу?
– Возможно. Но куда он подался? И как? Уплыть из Карнионы морем сейчас невозможно. Большинство путей через Эрдский Вал в это время года привлекательны только для самоубийц. Правда, я знаю одну проезжую дорогу, которая хороша даже зимой, купцы в основном ею и пользуются. Полагаю, что человек, который повез твое письмо к Форсети, по ней и поехал. Но именно потому, что это единственная короткая дорога, там множество застав. Кроме того, она проходит через Междугорье, близ бывших рудников Роуэнов, а ныне Оранов. Наверняка у Гарба там свои люди, и сомнительно, чтоб он или Бергамин не послали туда предупреждения. Так что Роуэн может ехать либо в обход Эрдского вала, либо через бывший королевский домен – а там дороги зимой тоже не подарок.
– Что же, оставить все заботы Форсети?
– Я бы этого не хотел. Кстати, как ты собираешься с ним связываться?
– Никак. Я говорила тебе – на Юге у него нет агентов.
– Тем более надо искать зацепки самим.
Анкрен умолкла и молчала, пока они снова не оказались в подземном коридоре, ведущем во дворец. Привратника на обычном месте не было, но дверь на лестницу ничто не преграждало – очевидно, он только что отошел.
– Я припомнила кое-что… возможно, это ничего нам не даст… но, пока я бродила по дому Роуэна, пришел какой-то человек и сказал, что комендант Нумеллы прислал его узнать, когда вернется хозяин. Лакей ничуть не удивился и ответил, что не знает, но как только господин Роуэн придет, он сразу же известит коменданта.
– Ну и что?
– Но ведь Нумелла – это, кажется, городская тюрьма?
– Верно. От слова «numell» – так назывались колодки, в которых держали заключенных. Ты быстро осваиваешься в Нессе.
– Чего только не услышишь, покуда чай пьешь… Но что общего у хозяина галунной фабрики с тюрьмой? Здешний комендант тоже увлекается изящными искусствами?
За этими разговорами они поднялись на стену.
– Здесь меньше странного, чем может показаться, – начал было Мерсер и осекся. Он имел возможность убедиться, что здешний двор до наступления ночи – не самое тихое место. Но шум, доносившийся до них, отличался от обычного. Звенели клинки, а не кухонная утварь, и женщины визжали не потому, что пытались унять расшалившихся детей. Да и не детей тут требовалось унимать. Двое мужчин дрались на шпагах, высекая искры сталью о сталь. Дуэлянты ухали и хекали при каждом выпаде. У одного из них рубаха вылезла из ветхих штанов, куда была заправлена, другой был и вовсе без рубахи, в кафтане на голое тело. Рядом рыдала растрепанная женщина. Зрелище привлекло немало зрителей, и во дворе, и на галереях, причем среди тех, кто толпился внизу, Мерсер заметил Жебуана и привратника.
Лицо Анкрен выражало неодобрение, но к чему – или кому – это неодобрение относится, трудно было сказать.
– Жалкое зрелище, – произнес стоявший рядом мужчина с бутылкой в руке. – Хуже их дерутся только тримейнские студенты, которым лишь бы царапину от шпаги на лицо заполучить, чтоб можно было удалью своей похваляться…
Словно в ответ на его слова, шпага чиркнула по щеке полуголого дуэлянта, оставляя багровый след. И тут же наместник дворца возопил: «Первая кровь!», а привратник и еще один малый, несомненно тоже подчиненный Жебуана, накинулись на дерущихся сзади, обезоруживая их.
– Обычное дело, – пояснил Мерсер своей спутнице. – Полиция сюда заглядывает только в случае смертоубийств, поэтому их стараются не допускать. С другой стороны, нельзя запрещать благородному человеку защищать свою честь со шпагой в руке. Оттого Жебуану и его людям приходится выжидать. Вот если бы эти господа стали драться на кулаках или схватились за ножи, они бы сразу вмешались.
– А повод-то! – Человек с бутылкой приложился к горлышку. – Пошлее не придумаешь. Муж застукал у жены соседа в не совсем одетом виде. Она, конечно, клянется, что тот всего лишь просил постирать рубашку. Известное дело – где женщина, там и драка.
– Но если б женщин здесь не было, вам бы пришлось стирать рубашки самим, – ответила Анкрен. – Или вовсе не стирать.
– Не стану спорить. – Он повернулся к Мерсеру и Анкрен, потеряв всякий интерес к происходящему внизу, поскольку дуэлянтов увели, а прочие обитатели двора предались пересудам. – Я, кстати, ваш сосед… видел вас вчера в башне. Позвольте представиться: Савер Вайя, несский дворянин в расстроенных обстоятельствах.
О последнем он мог и не сообщать. Такие мелочи, как стирка рубахи, Савера Вайю не слишком волновали, а если и волновали, то стирал он ее сам и без усердия. Его камзол цвета фуксии и башмаки с оторванными пряжками были из разряда самых модных в прошлом десятилетии. Самому Вайя можно было дать лет сорок, впрочем, с тем же успехом он мог быть и старше, и моложе. Темные волосы, длинный острый нос, лицо несколько вытянутое – его можно было назвать типичным южанином, если бы не круглые голубые глаза. Подбородок был затенен щетиной – то ли Савер Вайя желал отрастить бороду, то ли ленился бриться.
– Мерсер. – Он не видел причины скрывать свое прозвище, поскольку оно было известно Жебуану. – А эту даму зовут Герда Григан.
– Григан. – Савер Вайя сощурился, видимо, фамилия показалась ему плебейской. Он окинул Анкрен взглядом и кивнул. – Путешествуете инкогнито, сударыня? – Ответа он не ждал, поскольку в нем не сомневался. – А вы заходите по-добрососедски. Выпьем, в шашки сыграем…
– Непременно, – заверил Мерсер.
Они двинулись дальше, и Анкрен напомнила:
– Ты начал говорить про Роуэна и тюрьму.
– Я хотел сказать, что, вероятно, начальник тюрьмы здесь выступает как продавец, а Роуэн – как покупатель.
– Как так? В Открытых Землях я слышала, что труд каторжников запрещено использовать в шахтах и на заводах.
– Там – да. Отчасти из боязни мятежей, а главным образом потому, что дешевая рабочая сила принадлежит государству. Каторжники трудятся в Дальних Колониях либо гребцами на галерах – так гласит императорский эдикт. И когда было принято это решение, здешнее правосудие понесло убытки. Видишь ли, в Карнионе не принято, чтоб в тюрьмах, особенно городских, сидели дольше, чем длится судебный процесс. Приговор вынесен – либо ступай на плаху, либо отрабатывай свое содержание. Это же купеческие города! Но, как водится, эдикт сумели обойти не нарушая. Его статьи касаются только осужденных мужчин, причем речь идет о партиях каторжников. Вот и запретили продавать осужденных частным лицам и торговым предприятиям партиями, а поодиночке – пожалуйста. А осужденных женщин вообще продают свободно, был
