Кэтлин снова высунулась из спальни. На голове у нее было намотано полотенце.
– Да, красивые, – кивнула она, прежде чем снова закрыть за собой дверь.
– Да уж, – буркнул Дэниел. – Просто блеск!
Он сел на кушетку. Мысли его пришли в полное смятение. Не может этот Дэвид быть для него серьезным соперником! В конце концов, это с ним, Дэниелом, Кэтлин занималась любовью прошлой ночью, а она не похожа на девушку, с легкостью меняющую партнеров.
Он откинулся на подушки, и вдруг что-то зашуршало. Под подушкой оказался листок бумаги. Разгладив лист на колене, он попытался прочитать, что там написано... Сначала ему показалось, что речь идет о работе Кэтлин. Но потом/вглядевшись, он обнаружил, что перед ним довольно необычный план. Да, несомненно, это план по соблазнению мужчины, и этим мужчиной является не кто иной, как он сам!
Дэниел поспешно свернул бумажку и засунул обратно под подушку. Вряд ли Кэтлин хотела бы, чтобы этот план попался ему на глаза. Но любопытство одержало верх, и Дэниел снова вынул листок. Один прямоугольник был обведен красным карандашом. В рамке было написано: «Послать себе цветы». Другой, самый верхний прямоугольник вызвал недоумение: в нем крупными буквами было выведено слово «МЕСТЬ».
– Значит, ты на самом деле собираешься провести вечер в компании моих родственничков? – спросила Кэтлин, входя в комнату.
Дэниел поспешно затолкал клочок бумаги в карман и встал. Она выглядела просто невероятно. Облегающее черное платье повторяло все изгибы фигуры. Вырез достаточно глубок, чтобы подчеркнуть нежную кожу груди. Под пышной прической соблазнительно просвечивала шея. И платье было достаточно коротким, чтобы он снова увидел, какие у нее потрясающие ноги. Он немедленно забыл о листе бумаги у себя в кармане и обнял ее.
– Мы можем никуда не ходить и прислать вместо себя поздравительную открытку, – предложил он. – Спорим, никто и не заметит нашего отсутствия.
Ее улыбка увяла.
– Если ты расхотел идти, я тебя пойму. Семейное торжество... Ты, наверное...
Он приложил палец к ее губам.
– Шучу. Я хочу пойти. Правда.
Кэтлин кивнула и взяла пальто.
– Там, скорее всего, будет моя тетя Дорис, – сказала она, направляясь к двери. – Избегай ее любыми способами. Не то рискуешь получить полный отчет о ее недавней операции по удалению желчного пузыря и о возникших в результате проблемах с желудком. А дядя Роско – азартный игрок, и, коль скоро он попытается заключить с тобой пари, не соглашайся, если только речь идет не о двух-трех долларах. А мой кузен Рэнди...
– Кэтлин!
– ... имеет ужасную привычку грызть ногти...
– Кэтлин!
– Что? – Она обернулась и посмотрела на него расширенными от возбуждения глазами.
– Я буду хорошо себя вести. Я сам могу разобраться, как вести себя с твоими родственниками. Ведь они для меня не совсем незнакомые люди.
– Ну конечно! Я вовсе не хотела...
– Ну да, как же! – поддразнил он.
– Просто... ну, они могут подумать, что ты мой парень, постоянный друг, и...
Дэниел схватил ее за руку и, притянув к себе, посмотрел ей прямо в глаза.
– Хорошо. Давай кое-что выясним прямо сейчас. – Он едва мог сдерживаться, но все же овладел собой. – Ты что, забыла, что было между нами вчера? Или, может быть, мне все только показалось?
Краска залила ее щеки.
– Нет, – проговорила она тоненьким от смущения голоском и опустила голову.
– Если кому-то из твоих родственников покажется, будто я твой парень, твой друг или даже твой любовник, я не собираюсь спорить или возражать. Потому что, говоря по правде, я для тебя един в трех лицах. Ты не согласна?
Кэтлин широко раскрыла глаза от изумления. Казалось, она настолько поражена, что не может выговорить ни слова. Не дожидаясь ответа, он приподнял пальцем ее подбородок и легко прикоснулся к ней губами.
– Вот и прекрасно. Значит, договорились, – сказал он. – Кстати, выкини этот букет. Если Дэвид захочет узнать, почему ты больше не хочешь его видеть, просто попроси его позвонить мне.
Кэтлин смотрела в ветровое стекло «мустанга». Они подъехали к крыльцу родительского дома. Она оглянулась на Дэниела, но он смотрел перед собой. С легким вздохом Кэтлин откинулась на спинку сиденья. Хотя Дэниел прекрасно знал ее родителей и брата, она все же не могла не волноваться. Ведь ей никогда еще не доводилось знакомить родных с каким-либо своим ухажером. Ей было известно о горячем желании родителей видеть ее жизнь устроенной и нянчить внуков. Она понимала, что сейчас они неизбежно придут к ложным выводам. Мать немедленно начнет намекать на свадьбу. Но Кэтлин собиралась напомнить Морин О'Доннелл о той боли, которую она, ее дочь, по милости Дэниела Лири испытывала все эти годы.
В ту страшную ночь после школьного бала мама не отходила от плачущей Кэтлин, пока та наконец не забылась сном. Даже сейчас в ушах у Кэтлин звучат мамины слова: «Однажды ты вспомнишь о своих слезах и будешь смеяться над собой». Все это, говорила мама, бывает в жизни у каждого, без слез и разочарований человек не растет. И любовь не всегда ровная дорога. Кэтлин внутренне сжалась. Если бы только она могла посмеяться над собой, над своими детскими слезами! Тогда, может быть, не оказалась бы
