чрезвычайке, зашедших в дом Ипатьева позже, почему и пришлось вскрыть один из запечатанных уже пакетов.
3) Вещи, брошенные и оставленные советскими преступниками в каретнике дома Ипатьева, относились преимущественно к предметам кухонного и столового обихода, не имеющим характера первой необходимости: разрозненные наборы кастрюль, форм и формочек; отдельные крышки с кастрюль; жестяные шкатулки от продуктов; остатки от сервизов столовых, чайных; банки и склянки кухонного обихода и т. п.
Вещи же, или вернее остатки вещей, собранные в комнатах, где жила Царская Семья, наоборот, принадлежали почти исключительно к категории вещей и предметов первой необходимости: щетки зубные и ногтевые; гребешки, гребенки, шпильки; мыльницы и разные стеклянные и фарфоровые коробочки для зубного порошка; иголки, нитки, булавки, пуговицы, кнопки и прочая мелочь для работы и починки; флаконы туалетной воды; пузырьки с лекарствами постоянного употребления Государыни Императрицы, страдавшей сердцем, и Наследника Цесаревича, болевшего наследственной болезнью гемофилией. Сюда же необходимо отнести и некоторые мелкие предметы религиозного значения, которые Члены Царской Семьи всегда возили с собой и никогда не расставались с ними, как-то: пузырьки со Святой водой и миром из разных Святых мест и монастырей, иконки надкроватные и носимые, образки и образа особо чтившихся Семьей Святых, Евангелия и Священные книги. При этом по крайней мере 75% всех указанных вещей первой необходимости оказались в виде пепла, угля и обгорелых остатков, которыми были заполнены топки в печах как комнат, занимавшихся Царской Семьей, так и комнаты, где жил Янкель Юровский, комнат нижнего этажа дома Ипатьева, где помещалась внутренняя охрана, и казарменного помещения дома Попова, где была расквартирована команда внешней охраны.
В приложении 1-м (к настоящему отделу) помещены выписки из описей вещей и предметов, найденных в комнатах, где жила Царская Семья, и собранных в каретнике дома Ипатьева как наиболее характерные для подтверждения высказанного взгляда на разность характера предметов, оказавшихся в том и другом месте. Куда делись вещи Царской Семьи, разграбленные убийцами, установить не удалось, но судя по тому, что Исаак Голощекин и Янкель Юровский направились из Екатеринбурга в Москву, можно думать, что главная масса белья, одежды и обуви Членов Царской Семьи стала в Москве достоянием дам нового советского света.
4) Исключение составили оставленные советскими деятелями в каретнике книги, принадлежащие Членам Августейшей Семьи, и часть игрушек Наследника Цесаревича. Кроме того, как было уже сказано, в доме Ипатьева оказались брошенными Евангелия и Священные книги погибшей религиозной Семьи. Может быть, если бы власть большевиков продержалась в Екатеринбурге дольше, то и эти книги и игрушки были бы растасканы причастными к преступлению охранниками и посторонними людьми, но военные события шли слишком быстрым темпом, и творцы злодеяния были вынуждены покинуть дом Ипатьева до совершенно полного расхищения имущества.
Все эти книги не принадлежали к числу книг Царскосельской библиотеки; это были книги, лично принадлежавшие каждому из Членов Семьи, как подарки от родителей или былых близких друзей и знакомых. Поэтому почти на каждой книге имеются пометки: когда книга получена, кому она принадлежит и на большинстве от кого именно получена. Обращает на себя особое внимание, что эти любимые, дорогие для Детей книги, исключительно русские, английские или французские. Ни одной немецкой книги ни у кого из Них не было и вообще немецких книг в вещах Царской Семьи не оказалось. Единственно Е. А. Шнейдер имела Евангелие на немецком языке, так как была лютеранкой.
Из этих найденных книг Великой Княжне Ольге Николаевне принадлежали: 3 английских и 2 французских книги; кроме того 2 французских книжки принадлежали одновременно двум старшим Сестрам.
Великой Княжне Татьяне Николаевне принадлежали: 7 английских и 17 русских книг, а именно: Молитвенное правило готовящимся к Святому Причастию, Благодеяние Богоматери, Часослов, Письма о христианской жизни, О терпении скорбей, Житие и чудеса Св. Симеона Верхотурского, Житие Преподобного Серафима Саровского, Акафист Богородице, Двенадцать Евангелий, Моя жизнь во Христе, Утешение в смерти близких сердцу. Сборник благоговейных чтений, Беседы о страданиях Филарета, Канон Великого Андрея Критского, Сборник служб, молитв и песнопения; Чистякова, История Петра Великого; Чарской, Смелая жизнь.
Великой Княжне Марии Николаевне - 2 английских и 4 русских книги: Л. Толстого, Война и мир; Попова, Отблески; Книжка наглядного обучения иностранным языкам, Авенариус, На Париж.
Великой Княжне Анастасии Николаевне - 4 книги сочинения Лажечникова.
Наследнику Цесаревичу - Правила игры на балалайке, Память о Тобольске, Памятная книжка на 1917 год, Тетрадь для французского языка.
Государыне Императрице - Нилуса, Великое в малом; Аверченко, Синее с золотом; Аверченко, Рассказы для выздоравливающих; Три тома сочинений Чехова и 1 французская книжка.
Часть же книг, взятых с собой Царской Семьей в Тобольск из библиотеки Царского Села, оказалась в помещении Волжско-Камского банка, но в очень ограниченном количестве и с разрозненными томами сочинений и недостающими номерами журналов. Видимо, среди книг кто-то хозяйничал и большую часть похитил.
Но и среди этих книг также не оказалось ни одной немецкой книги. Наоборот, обращалось внимание на наличие книг антигерманского направления: Брошюра “Немецкое зло”; Густава Лебона, “Основные причины войны”; Крэмб, “Германия и Англия” и т. п. Далее характерно было наличие списка “фамилий и псевдонимов современных советских деятелей”, брошюра “А. Ф. Керенский” и ряд серьезных книг социально- политического направления: Лев Бернстед, “Как закрепить землю за народом”; Пешехонов, “Национализация земли”; Ядринцев, “Сперанский и его реформы”; Семенов, “Демократия и Армия”; брошюра “Земля и Воля”; Мылов, “Политические Партии” и т. д.
Много оказалось книг по истории и географии России, книг философских и духовного содержания и разрозненных журналов периодической печати: Исторического Вестника и Вестника Европы. Беллетристических книг осталось мало и среди них на книге Мель-никова-Печерского “В лесах” имелась отметка: “Прочел в Тобольске, сентябрь 1917 г. Николай”, а на книге Л. Толстого, “Анна Каренина”: “Читал в Тобольске, февраль 1918 года. Николай”.
В Екатеринбурге в доме Ипатьева тюремщики лишили возможности Царскую Семью пользоваться книгами; зубной техник Исаак Голощекин и ротный фельдшер Янкель Юровский, по-видимому, не имели в виду особенно скрывать от Царской Семьи, для чего они держат Ее в Ипатьевском доме, и в последние два с половиною месяца своей земной жизни Августейшие Мученики имели в своем распоряжении захваченные Государыней Ее неразлучные спутницы: “Евангелие”, “Лествица”, “О терпении скорби” и “Библию”. Филипп Проскуряков рассказывал, что обыкновенно читал Государь или Государыня, а все остальные заключенные, собравшись вместе в столовой, слушали и занимались каким-либо рукоделием. Иногда в перерывах Они пели. “Их пение я сам не один раз слышал, - говорил Проскуряков. - Пели Они исключительно одни духовные песни”.
Видно, в этом приближении к Богу, в твердом сознании скорого предстательства перед Лицом Его Царская Семья имела силу духа просить Его:
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов -
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.
5) Ни дневников Государыни и Августейших Детей, ни каких-либо вообще документов Его Величества среди собранных в Ипатьевском доме бумаг и вещей не оказалось. Документы государственного значения и личная переписка Государя Императора были конфискованы еще Керенским в Царском Селе, о чем будет рассказано во второй части этой книги. Но дневники оставались у Государя Императора, и Он продолжал их вести и в Тобольске. При переезде из Тобольска в Екатеринбург, по словам Чемадурова, дневники были уложены в отдельный сундучок и отправлены со всем багажом. Так как Царская Семья своего багажа в Екатеринбурге не получила, то возможно, что советские деятеля завладели дневниками уже при самой перевозке багажа из Тобольска в Екатеринбург, а не только после убийства. На такие по крайней мере мысли наводят слова Янкеля Свердлова; когда в заседании президиума ЦИК 18 июля 1918 года он говорит своим коллегам, что документы о заговоре высланы из Екатеринбурга с особым курьером, а через несколько
