— Остров Мауи, — пояснил я. Изобел промолчала, и я, усмехнувшись, продолжал: — Вам следовало бы немножко подготовиться. Мауи — это второй остров от Оаху, сразу за Молокаи. Помимо Кахулуи, где находится аэропорт, и ряда других населенных пунктов там есть старый город Лахаина, Моряки с китобойцев обычно вставали там на рейде и отправлялись в город — напиваться и вступать в половые отношения — я цитирую из брошюры — с местными девушками, которые, судя по всему, отличались пригожестью и доступностью. Но затем появились миссионеры и все испортили. Теперь на побережье есть несколько шикарных отелей. С выпивкой там по-прежнему неплохо, но вот женщин лучше привозить с собой.
— А в одном из этих отелей у нас, значит, забронирован номер? — спросила Изобел, чуть прищурясь.
— В общем-то да, мэм. Пока вы собирались, я позвонил и нашел отель со свободными номерами. Но только все во множественном числе. Номера забронированы. Все очень целомудренно.
Она посмотрела на меня, и на лице ее медленно появилась улыбка.
— Ладно, Мэтт, спасибо. Я не хочу вредничать, но все же... Я, конечно, сказала, что готова на все, но в этом отношении я не люблю, когда меня просто ставят в известность.
— Я буду действовать исключительно с вашего согласия, — отозвался я. — Если до этого дойдет дело, то можете не сомневаться: я задам вам все необходимые вопросы. Но независимо от того, кто будет спать в какой кровати на самом деле, я бы хотел представить миру несколько аморальный облик нашей пары. Надеюсь, вы не станете возражать.
— Я, конечно, вовсе не светская шлюха, что бы там ни говорил мой супруг, когда он начинает перечислять все свои несчастья. С другой стороны, я и не весталка, поддерживающая священный огонь, или чем там они еще занимались. Но, так или иначе, я готова отдать на растерзание остатки своей репутации.
При ближайшем знакомстве оказалось, что в ней есть ироническая откровенность, которая вытеснила первоначальное впечатление надменности и отстраненности. Не без раздражения я отметил, что она начинает мне нравиться. Пора бы, напомнил я себе, научиться держать под контролем свою влюбчивую натуру. Я как-никак агент, выполняющий секретное задание, а не зеленый юнец на пикнике. Но вместе с тем я решил, что небольшой инструктаж ей не только не повредит, но может и помочь.
— Одно предложение, — сказал я. — Или, если угодно, предупреждение. Не знаю, как все повернется, но может случиться, что вы окажетесь в ситуации, когда разные люди будут задавать вам разные вопросы. Я повторяю: это лишь мое предположение. Думаю, лучше всего выдать им вариант “родственницы” без узоров.
— А что мне сказать про вас, если спросят? — спокойно осведомилась Изобел.
— Все, что угодно. Все, что вам известно.
— Очень мило с вашей стороны, — рассмеялась она. — Особенно если учесть, что я, по сути дела, не знаю ничего.
— И скажите спасибо. Чем меньше вы знаете — или по крайней мере, чем меньше вы якобы знаете, — тем проще вам будет жить. В качестве образца предлагаю такую легенду: вы прибыли на Гавайи отыскать нового наследника марнеровских миллионов — или миллиона. Ваш муж не знает, что вы здесь, но вы пошли на этот отчаянный шаг, ибо не в силах вынести тиски нищеты, готовые сокрушить вас и Кеннета. Вы надеялись убедить вашего родственника поделиться унаследованным состоянием. Оказалось, что он не прочь пойти на это, выдвинув контрпредложения эротического свойства. То, чего ваш муж не знает, не может его огорчить, а если перефразировать ваши собственные слова, то за четверть миллиона долларов вы готовы провести две недели с самим дьяволом в наиболее горячем месте преисподней. Вот ваша легенда. Придерживайтесь ее и не особенно вдавайтесь в детали.
— Запомнить нетрудно, — кивнула головой Изобел. — Все просто.
— Не занимайтесь самообманом. Когда вас допрашивают, все становится непросто. Главное, не забывайте одно: вы и понятия не имеете, что творится нечто загадочное. Вам известно лишь то, что я грубый тип, который женился на невыносимой сестричке вашего мужа, вкусы которой в смысле мужчин всегда оставляли желать лучшего. Но теперь, к счастью, ее нет в живых, а стало быть, поубавилось и хлопот. Вы и не подозреваете, зачем я мог доставить вас на Мауи — кроме, похоже, желания получить обещанное в более интимной обстановке, чем в Гонолулу. Вы даже немного обидитесь, если кто-то предположит, что у вас могли иметься какие-то высшие соображения. Ясно?
— Иначе говоря, мне предстоит разыгрывать дурочку, — сказала она и, поколебавшись, спросила: — Они способны применить... насилие?
— Могут высечь розгами, — весело сказал я. — Это неплохое лекарство от скуки, герцогиня. Вы, кажется, жаловались, что умираете со скуки.
— Это было так давно, Мэтт, — улыбнулась Изобел. — Но я хочу задать вам один вопрос. Если я продолжу эту игру и сделаю все, что вы мне скажете...
— Вы хотите знать насчет вознаграждения? Ну, я не знаю, как придать этому официальный вид, но если что-то там составите, я охотно подпишу.
В ее глазах вспыхнул сердитый огонек.
— Я имела в виду кое-что другое, Мэтт. Я вовсе не думаю только о деньгах. Я неплохо разбираюсь в мужчинах, — я ошиблась всего один раз — и мне кажется, вы сдержите слово насчет наследства даже без каких-либо письменных обязательств, от которых, впрочем, в суде толку не будет.
— Спасибо, — отозвался я. — Так что же вас гложет?
— Я хочу знать другое: если я выполню все ваши просьбы, не стану ли я изменницей родины? Ведь у меня до сих пор нет никаких доказательств того, на чьей стороне вы играете.
Я посмотрел на нее, но лицо ее осталось непроницаемым.
— Решайте сами, Изобел, — сказал я. — Если вы действительно хорошо разбираетесь в мужчинах... Она покачала головой и сказала:
— Когда дело касается политики, возникают осложнения. Человек может быть вполне порядочным сам по себе, но если вобьет себе в голову, что спасает человечество, то способен наломать дров.
— Тем не менее ваш вопрос нелеп, и мне просто стыдно было вас слушать.
— Почему нелеп? По-моему, как раз очень разумен. Конечно, я не патриотка-фанатичка, но все же...
— Но кого вы спрашиваете? Как вы сможете поверить мне, что бы я вам ни сказал? Вы просто хотите получить от меня снотворное для вашей совести вместо того, чтобы пристально вглядеться в меня и решить, кто же я, славный Патрик Генри или мерзкий Бенедикт Арнольд. Нет, увольте, герцогиня. Сами общайтесь с вашей совестью. Скажите ей то, что она хочет услышать.
— От вас немного помощи, — резко заметила Изобел.
— Мне нечем вам помочь, и вы это отлично знаете. Ну, предположим, я сообщу, что от успеха нашей операции зависит судьба Америки, и если мы хорошо выполним задание, то вы станете национальной героиней и ваши портреты будут на почтовых марках. Ведь именно это вы хотите услышать, так? А если я и правда скажу нечто в этом роде, то вы сразу поверите? Если так, то вы умеете лучше обманывать себя, чем я думал.
Она немного помолчала, потом рассмеялась и сказала:
— Вы либо очень честный, либо удивительно коварный человек.
— А разве нельзя сочетать в себе оба эти свойства? — обиженно спросил я. Снова наступило молчание, и тема угасла сама собой. Вскоре я показал на иллюминатор:
— Глядите, вон там Молокаи.
— Там колония прокаженных?
— Теперь так нельзя называть это заболевание, — машинально ответил я. — Сейчас ее именуют болезнью Хансена. Так звучит респектабельнее.
Мы смотрели на приближавшийся к нам остров. Внизу катер лихо шел навстречу пассату, оставляя за собой глубокий след. Это вполне мог быть катер Монаха, хотя обычно он пускался в свои вояжи по ночам. А на борту катера вполне могла находиться Джилл, и если бы все это было в кино, то у нее имелся бы электронный передатчик, и я мог бы следить за ее перемещениями из маленькой субмарины, если бы у меня таковая имелась.
К сожалению, нашим противником был опытный и изобретательный человек, а не персонаж из
