— Да, сэр, — ответил я. — Помню.
Мак излагал дальше:
— Равным образом исключена возможность того, что Норма пыталась связаться с мексиканским агентом по долгу службы, поскольку наши связи в здешних местах — помнишь провал своего задания несколько лет назад, того, что было связано с летающими тарелками, подумать только! — еще больше ухудшились и мне категорически запретили все подобные контакты. Нет, и Норма, и Роджер наверняка попросту скрываются среди мексиканцев... Думаю, что не ошибаюсь, называя людей, проживающих в Мексике, мексиканцами, хотя представители той же народности, обитающие по эту сторону границы, требуют, чтобы их считали испанцами. Люди в последнее время стали весьма чувствительно относиться к подобным вещам, не правда ли, Эрик?
— Да, сэр, — подтвердил я, внимательно слушая каждое слово.
— Например, — продолжал Мак, — насколько мне известно, твои предки были шведами, и не думаю, чтобы ты окрысился, если тебя назовут шведом. Один мой знакомый, в жилах которого течет датская кровь, даже доволен, когда его именуют датчанином. В то же время гражданин Японии ужасно злится, если его называют японцем. Большая часть мужского населения Англии именует себя англичанами. Никогда не слыхивал, чтобы гражданин Франции обижался на слово француз. А вот один господин из Китая считает слово «китаец» унизительным. Довольно тяжко разбираться во всех этих веками сложившихся предрассудках, не правда ли, Эрик?
Он отрывисто рассмеялся:
— Конечно, к делу это никак не относится. Прости за старческую болтовню. Речь же у нас о том, что я вынужден настоятельно тебе рекомендовать сдаться мистеру Юлеру или его сотрудникам. Тебе известно, что он всегда был добрым другом нашей организации, и ты можешь рассчитывать на честное отношение с его стороны, которого ты, приходится признать, после своего предательства никак не заслуживаешь...
Я бросил взгляд на секундную стрелку своих часов. Она успела переместиться далеко, возможно, слишком далеко. Пора было вешать трубку и поскорее сматываться отсюда. Хотя, если сотрудники БВБ уже меня засекли, например, из того же «линкольна», это не имело особого значения. Однако, я испытывал сильные сомнения на этот счет. Эндрю Юлер, их начальник, был известен двумя качествами: фанатичным отношением к вопросам морали и невероятной скупостью. Ни один служащий Бюро Внутренней Безопасности не осмелится провести ночь с человеком, с которым не состоит в законном браке; ходили слухи, что даже лишний стакан спиртного или сигарета способны серьезно подпортить карьеру в этом учреждении. Не менее легендарной стала дотошность Юлера в вопросах экономии, а потому представлялось маловероятным, что кто-то из его людей получит для наблюдения «линкольн» там, где можно обойтись и «фольксвагеном».
Я аккуратно повесил трубку на место и глубоко вздохнул, выходя из будки. Можно считать, что пока мне везет. Учитывая стесненные обстоятельства, в которые был поставлен Мак, я получил от него максимально исчерпывающую информацию. На большее трудно было рассчитывать.
— Пожалуйста, садитесь! Быстрее!
Рядом вновь появился «линкольн» из Аризоны, успевший совершить путешествие вокруг квартала. Водителем, который открыл дверцу и сейчас обращался ко мне, оказалась женщина. По меньшей мере, одна маленькая загадка разрешилась...
— Они поджидают вас в гостинице, — бросила она. — Спрашивали о вас у портье. Если вы там появитесь, немедленно арестуют. Пожалуйста, садитесь! Я препятствую движению!
Я не знал ее: несмотря на все усердные старания, пока еще встречаются привлекательные женщины, с которыми я не успел познакомиться. В то же время не знал я ее и с плохой стороны, а роскошное средство передвижения позволяло надеяться, что она вряд ли связана с правительственной службой безопасности или ее непоколебимым шефом. Я нырнул в машину.
Глава 2
Водителем она была никудышным. Огромная машина двигалась робко, управляемая зеленым новичком, из тех, которые превратились в проклятие американских шоссе; их учат не вождению, а скорее «оборонительному вождению», вбивая в головы учеников уверенность, что единственная задача водителя на дороге — довести машину до гаража без единой царапины, не обращая внимания на неудобства и задержки окружающих. Мысль о том, что автомобиль создавался быстрого передвижения ради, не принимают во внимание.
Вынужденный мириться со столь медленным и неуверенным процессом, я слегка наклонился вперед, чтобы видеть в правом зеркальце картинку заднего вида, одновременно мысленно сортируя информацию, полученную по телефону. Ситуация в Вашингтоне явно сложилась далеко не простая. Маку пришлось прибегнуть к изощренным приемам, чтобы передать необходимые мне сведения и указания, и при этом избежать обвинения в помощи и содействии подчиненному, которого подозревают в измене. Естественно, упоминание о расследовании деятельности некоего Эрнимана содержало двойной смысл. Мы не занимаемся расследованиями. На службе Соединенных Штатов Америки состоит множество всевозможных следователей, но мы не относимся к их числу. Перед нами стоят несколько иные задачи, которые мы не склонны обсуждать по прослушиваемым телефонам. Тем не менее, я понял приказ, и теперь знал, что мне делать и кем заняться.
Помимо этого, ключ содержался в упоминании Мака о том, что, как известно, Эрниман проворачивает свои дела исключительно в городах. Фамилия Эрнимана не слишком хорошо известна в широких кругах. Поскольку шпионажем он не промышлял, представлялось маловероятным, чтобы Бюро Безопасности располагало сведениями на его счет. Мы же стараемся не упускать из виду все восходящие звезды нашего дела, к числу которых относился и Эрниман. Собственно, не большим преувеличением было сказать, что в своем восхождении он достиг апогея. Выступал он большей частью как вольнонаемный помощник в политических играх, насколько нам известно, не заключая соглашений с частными лицами или организованной преступностью, но интуиция подсказывала мне, что достаточно крупная сумма вполне могла убедить его поступиться принципами. Считалось, что лучше всего этот человек владеет автоматическим оружием. Кроме того, он умело ориентировался в лесу и имел немалый опыт восхождений в горы. Похоже, ему доставляло удовольствие раскачиваться над пропастью на кончиках пальцев. Мне, например, такой вид активного отдыха далеко не по душе, излишне вертикальная земная поверхность вызывает у меня головокружение. Суть же состояла в том, что, вопреки словам Мака, Эрниман отнюдь не занимался грязными делами в темных переулках. Он предпочитал охоту на лоне природы.
В этом и состоял мой ключ. Следовательно, не располагая временем на хитроумные измышления, Мак проинструктировал меня, воспользовавшись прямым зеркальным кодом, и все, что он говорил — во всяком случае то, что имело какое-либо значение — следовало воспринимать в обратном смысле. Мне было сказано не пытаться доказать, что я стал жертвой заговора, стало быть, работать следовало в этом направлении. Мак приказал мне сдаться, значит, нужно постараться как можно дольше оставаться на свободе. Он заявил, что с мексиканцами у нас ужасные отношения и контакты запрещены, то есть предлагается отправляться на поиски мексиканского агента.
Какого мексиканского агента? Мак упомянул о связанном с НЛО задании, которое я провалил в тех краях — на самом деле операция закончилась весьма успешно. (На случай, если упоминание об НЛО вызывает у вас недоумение и тревогу, поясню, что «тарелочки» были фальшивые). С мексиканской стороны в деле участвовал опытный оперативник по имени Рамон Солана-Руис. По-видимому, мы опять взаимодействовали с Рамоном, Норма пробовала связаться с ним, а мне предлагалось попытаться его отыскать или ждать в надежде, что он сам выйдет на меня, как только я доберусь до Мексики.
И наконец, оставался человек, который, по словам Мака, не выносил слова китаец. Единственным азиатом, в применении к которому мы использовали это слово, с пренебрежением или без такового, был пекинский эмиссар, с которым мне уже приходилось сталкиваться. Пока оставалось не ясным, какое место отводится ему в этой головоломке — если ему и вправду отводилось какое-то место, — но раз уж Мак приложил столько стараний, чтобы предупредить меня о нем, что-то этот человек да значил. Однако, мистер Су может подождать. В остальном происходящее, насколько я его понимал, касалось двух наших людей. С обоими мне приходилось работать раньше, и оба шли по следу известного профессионального убийцы, который в силу неких причин вызвал недовольство Вашингтона. В чем состояли эти причины, пока оставалось неясным. Ограниченное время и прослушиваемая линия по-видимому привели Мака к выводу,
