- Да ведь Макси мог и не в одиночку охотиться! - возразил Джексон. - И пока мы плясали бы индейский танец, поздравляя друг друга с великой победой над бледнолицыми, номер второй подобрался бы и преспокойно пальнул в миссис Эллершоу... Тюрьма уютная, надежная, тщательно охраняется...
- Не сомневаюсь. Да только сейчас моя подопечная вполне может болтаться на разорванной пополам и скрученной в жгут простыне... Вместо люстры! Она уже пыталась вены себе вскрыть, не знаешь этого, что ли? Быстро извлекай госпожу Эллершоу из каталажки, выписывай опытных нянек, паси день и ночь, пока я не поправлюсь, но
Сестра милосердия всполошилась, опрометью влетела в палату, энергично выставила Джексона ко всем чертям, вкатила мне прямо в вену слоновью дозу успокоительного, уселась рядом с разбушевавшимся пациентом и ворковала, доколе я не уснул. То ли наркотиком сморенный, то ли монотонной болтовней.
А пробудившись, я встретился взглядом с пристроившейся неподалеку Мадлен.
Горящие лампы уведомили: на дворе давно стоит глухая ночь. Даже в окно было незачем глядеть, ибо Джексон являлся средь бела дня, а прохрапеть сутки я вряд ли умудрился бы. Мадлен поднялась, приблизилась. Я подметил, что джинсы ее испачканы побуревшей кровью. Моей собственной.
Это, впрочем, не играло ни малейшей роли. Потому как в глаза мне бросилось иное. После тяжких испытаний и потрясений моя подопечная отнюдь не вернулась в изначальное состояние, не сделалась несчастным, замкнутым, отрешенным от окружающего манекеном. Двигалась бодро, смотрела живо.
- Геро-ой, - протянула она, опускаясь на краешек постели. - Кидается под пули, заслоняя даму собственным телом! Спасибо, Мэтт... Вызвать сестру?
Когда я легонько мотнул головой, Элли добавила:
- Я не стала.
- Не стала... чего делать?
- Виснуть. Вместо люстры.
- У Джексона самый длинный язык во всем западном полушарии. - Я смотрел на Элли с нескрываемым уважением. - Ух ты! Джейн-Передряга! Великая воительница! Склонялась над поверженным, окровавленным другом и грозила презренному супостату пятизарядным револьвером...
- Хороша гроза! Отродясь не держала огнестрельного оружия. Вот насчет крови ты прав. Крови предостаточно вытекло. Только я не сразу поняла, откуда стреляли. Думала, притаились поблизости, воспользовались глушителем - как показывают по телевизору.
- Не упоминай телевизор в моем присутствии, - попросил я. - Не выношу. А глушитель - название устарелое, человеческое. Нынешняя малограмотная шантрапа, желая казаться высокообразованной, именует его ПББС: прибор бесшумной и беспламенной стрельбы. Как и положено межеумкам, забывшим, что на белом свете существует членораздельная речь. Мы, дорогая, живем в эпоху неверных определений. Теперь даже грязного старого хрыча титулуют перепачканным пожилым гражданином... Хамский век - хамская вежливость. И оружейная терминология тоже хамская... Как выражаются, так и стреляют, между прочим: хотят поточнее, а получается все мимо да мимо.
- Я д-думала, - ответила Мадлен безо всякой заметной связи с моей возмущенной тирадой, - не выпалю, так хоть напугаю... Иди знай, чью сторону держат эти ф-фараоны... Уб-блюдки даже скорую помощь не с-сразу вызвали. Ты мог попросту кровью истечь...
- Умница, - произнес я негромко. - А за то, что молодцом держалась в каталажке - втройне умница.
- А я подумала: ты п-провела в гораздо худшей дыре целых восемь лет; неужто сутки-другие не вытерпишь в приличных условиях? Мэтт?..
- А?
- Неужели ты серьезно боялся, что я... изображу люстру... после того, как вернул меня к жизни?
- Послушай, Элли...
Она склонилась и чмокнула меня прямо в губы.
- Теперь будь умницей сам и помолчи. Нужно беречь силы. Они понадобятся.
- Постараюсь, - ответил я и, припомнив Рикардо Хименеса, прибавил: - Придется побыть умницей. Некоторое время. Выбора нет.
Битую неделю она буквально дневала и ночевала подле меня. Сестер милосердия в окружной больнице Льяно было недостаточно, и персонал только радовался, что можно переложить часть забот на добровольно подставленные плечи. Джексон тоже не остался в накладе, ибо мог стеречь и меня, и Мадлен одновременно. Подкрепление уже прибыло, но дел доставало. По горло дел обнаружилось...
- Коль скоро, - сказал я, - ты решила швырнуть юридическое образование за окно и позабыть о нем, надо подумать о новом роде занятий, верно?
- Подумаю потом, - беспечно отвечала Мадлен. - Следует, как ты выражаешься, мозгами раскинуть. Я гожусь, например, в уборщицы - восемь лет весьма интенсивной и обширной практики. Знакома с машинописью, обладаю богатым жизненным опытом. Значит, могу и газетным репортером сделаться. Видишь? Уже не так и плохо...
Несколько мгновений я смотрел на Элли, чувствуя, что в горле вырастает горячий комок.
- Добро пожаловать назад, Эллершоу, номер двадцать один-ноль-девять-тридцать четыре, - ответил я негромко. - Милости просим в общество здоровых, психически устойчивых людей. Но теперь это, увы, сделалось модно, а потому - заведомо глупо. Каждый второй, кто вырывается из тюрьмы, покупает пишущую машинку и берется писать потрясающие, разоблачающие и весьма прибыльные мемуары. Не стоит присоединяться к толпе...
- А чем же тогда заняться? - недоуменно спросила Мадлен.
- Об этом поразмыслим отдельно. Чтобы говорить о будущем, надо сперва удостовериться, что оно у тебя есть. А наше будущее пока представляется не слишком определенным. И главная причина тому - ты и я. Собственными персонами.
- Не понимаю.
С нарочитой медлительностью я окинул собеседницу критическим взором, смерил таким же взглядом свое бренное тело, простертое на постели, сызнова уставился на женщину.
- Весьма забавный отряд, верно, Эллершоу? Ежели придется туго - хочу сказать, еще туже нынешнего, - каковы, по-твоему, окажутся наши возможности? Я зову подобные вещи 'коэффициентом живучести'... Ударная группа состоит из однорукого, слабого, точно котенок, профессионала и вялой, обрюзгшей, тоже, в сущности, однорукой любительницы, которая лестничный марш бегом одолеть не способна.
- Поклеп! - закричала Мадлен. - Я вовсе не такая развалина!.. Ладно, признаю. Что предложишь?
- Имеется выбор. Можно использовать меня в качестве простого советника, покуда плечо не заживет. И выписать из Вашингтона крепкого, здорового, неустрашимого парня, который временно возьмется тебя оберегать.
- Нет! - В лицо Мадлен бросилась краска. Голос прозвучал с неожиданной настойчивостью: - Нет, черт побери! Свыкаться с новым головорезом? Благодарю покорно. К этому приспособиться, и то нелегко было...
Я осклабился:
- Лестно слышать.
- Упоминался выбор, Мэтт.
- Вместо крепкого, здорового, неустрашимого парня можно получить крепкую, здоровую, неустрашимую женщину. Довольно молодую, кстати.
Мадлен чуть не зарычала:
- Господи, помилуй! Значит, выпишешь сюда мускулистую и задиристую стерву? Да еще, возможно, лесбиянку?..
Осекшись, она пристально поглядела на меня.
- Или речь... не об этом?
- Нет, конечно, - вздохнул я, осторожно поводя головой из стороны в сторону. - Речь ведется о тебе, Элли.
Собеседница умолкла. Стало слышно, как по коридору катят железную тележку, содержащую
