обстоят дела. Вонк-люди не хотят работать даже на вонков. Они лишь играют на своих странных маленьких инструментах и больше ничего.
— А кто же тогда работает в мастерских и на фабриках вонков? Черные или красные?
— Ба! Ни один из них не дотронется к тому, чего касалась рука, представителя другой расы. В мастерских работают локары из темной страны. Этмм они занимаются по десять или двадцать лет, после чего уже богатыми людьми возвращаются в свои деревни. Вонк-люди в мастерских? Это хорошая шутка. Они такие же гордые, как дирдир-люди из касты Безупречных. А я заметил, что в твоей компании есть и дирдир-человек.
— Да, это мой товарищ.
— Странно, что дирдир-человек снизошел до этого. До сегодняшнего дня я сталкивался близко с тремя из них, и все трое обошлись со мной, как с последним дерьмом.
Он выпил свое вино до дна,
— А теперь мне нужно идти. Всем желаю приятного вечера, в том числе и дирдир-человеку,
Пожилой человек вышел, и одновременно в таверну зашел бледный, черноволосый молодой человек в неброской голубой полотняной одежде. Рейту показалось, что этого человека он уже где-то видел мельком — но где? Медленно, почти безжизненно, тот прошел по проходу к стойке и заказал себе стакан пряного сиропа. Когда он, взяв его. повернулся, его взгляд натолкнулся на Рейта. Вежливо кивнув, он после недолгих колебаний подошел к столику. Теперь Рейт уже вспомнил, кто это: помощник лорда Кизанте.
— Добрый вечер. — сказал молодой человек — Может быть. ты меня узнал? Меня зовут Хельссе Исан, родственник Голубых Йадов, Мне кажется, что мы сегодня уже встречались.
— Я перебросился парой слов с твоим господином. Хельссе пригубил из своего стакана, скорчил гримасу и отставил стакан в сторону.
— Давай пойдем в более спокойное место, где мы могли бы поговорить, — предложил он.
Рейт переговорил с Анахо и Трезом и предложил молодому человеку идти вперед. Хельссе бросил взгляд на вход, но предпочел выйти через ресторан. В таверну зашел еще один человек, дико смотревший по сторонам: Дордолио.
Казалось, что Хельссе его не заметил.
— Поблизости есть маленькое кафе, не лучше и не хуже, чем другие. Но там нам никто не будет мешать, — объяснил он.
Посетители сидели в нишах под красными и синими лампами; несколько музыкантов играли на небольших гонгах и барабанах, а одна танцовщица двигалась весьма возбуждающим образом между посетителями. Хельссе выбрал нишу поблизости от двери и максимально удаленную от музыкантов, и они опустились на мягкие синие подушки. Хельссе заказал два бокала лесной настойки, которую через некоторое время поставили на стол.
Затем заиграли другие музыканты с флейтами, литаврами, скрипками и гобоем; у флейты был очень своеобразный тембр. Хельссе через стол наклонился к Рейту:
— Ты, наверное, еще не знаком с музыкой йао? Я так и думал. Здесь ты можешь услышать ее традиционное звучание.
— Ну да, эту композицию наверняка нельзя назвать веселой.
— Ты не думай, что йао — это обязательно грустный и печальный народ. Тебе было бы неплохо хоть однажды посетить бал. Ты бы удивился увиденному там.
— Я боюсь, что никогда не буду туда приглашен, — сказал Рейт.
— Надеюсь, что сегодняшние события не очень тебя огорчили, — произнес Хельссе.
— Ну, я был весьма раздражен. Я ничего не знал об этом вознаграждении. И ожидал, как минимум, определенной вежливости. Но оказанный мне у лорда Кизанте прием, когда я о нем вспоминаю, кажется мне очень странным.
Хельссе грустно кивнул.
— Он очень странный человек, но сейчас он находится в очень сложном положении. Как только ты ушел. появился этот Кавалер Дордолио, назвавший тебя аферистом и потребовавший вознаграждение для себя. Говоря откровенно, то, как Дордолио торговался об условиях, повергло лорда в смущение. Ты, наверное, не знаешь того, что Голубые Йады и Золото-Карнеольные являются соперничающими домами. Лорд предполагает, что Дордолио собирался использовать вознаграждение для того, чтобы унизить Голубых Йадов, последствия чего предусмотреть просто невозможно.
— А что, в конце концов, обещал лорд в качестве вознаграждения?
— Он заявил: 'Кто доставит мою дочь обратно домой или принесет мне. по крайней мере, правдивую весть о ней, тот может высказать мне свои желания, и я приложу все усилия, чтобы их выполнить'. И хотя было сказано только для ушей Голубых Йадов, но явилось очень серьезным обещанием, не так ли? Однако теперь это уже не имеет значения.
— Мне кажется, что я доставлю Кизанте удовольствие, если воспользуюсь его великодушием.
— Это я и хотел сказать. Дордолио сделал в твой адрес несколько странных замечаний. Он заявил, что ты вроде бы являешься суеверным варваром, который снова хочет оживить Культ. Что у тебя будто бы есть цель потребовать от лорда Кизанте превратить свой дворец в храм и самому примкнуть к Культу. Поэтому Кавалер заявил, что лорду было бы лучше принять его, Дордолио, условия.
— Несмотря на то, что я первым пришел к нему?
— Дордолио приписывает тебе самые мерзкие трюки и чрезвычайно на тебя зол. Но если оставить это в стороне, что бы ты хотел получить от лорда Кизанте?
Рейт задумался. К сожалению, он не мог позволить себе такой роскоши и потребовать вознаграждение.
— Я, право, не знаю, — сказал он наконец. — Мне бы сначала нужен был хороший совет, так как я не имею ни малейшего понятия, что бы я мог получить.
— Попробуй получить этот совет у меня.
— Но ты не свободен от предвзятости.
— О, полагаю, что больше, чем ты думаешь
Рейт рассматривал красивое, бледное лицо и спокойные черные глаза. Загадочный человек этот Хельссе, не сердечный и не холодный, Казалось, что говорил он очень осторожно, но при этом не давал заглянуть себе в душу.
Тут на сцену поднялся очень толстый человек в длинной коричневой робе Позади него сидела женщина с длинными черными волосами и играла на своеобразной лютне. Толстяк жалобно запел, но песня его была без слов. Казалось, что она не понравилась и Хельссе. Затем толстяк спел про ужасное преступление, которое он совершил, после чего стал печальным и мучающимся в сомнениях.
— Мне кажется, — наконец сказал Рейт, — что ситуация довольно абсурдна — обсуждать выгоды моего положения с помощником лорда Кизанте.
— Твои выгоды не обязательно должны быть неприемлемыми или неудобными для лорда, — ответил Хельссе — Случай с Дордолио — совсем другое дело.
— Лорд не был настолько вежлив со мной, чтобы для меня было важно доставлять ему удовольствие. Естественно, я не хочу быть полезным и Дордолио, называющему меня мошенником и суеверным варваром.
— Может быть, лорд просто был расстроен твоим известием. Информация Дордолио была неточной и не должна вообще больше обсуждаться.
Рейт засмеялся:
— Дордолио знает меня всего месяц. Можно ли за такой короткий срок правильно оценить человека? Хельссе улыбнулся:
— Моя оценка в основном правильна.
— Ну, а если я представляю взгляды Культа или стану утверждать, что Чай плоский или что люди могут жить под водой? Хельссе подумал.
— Я задал бы себе вопрос: 'А не можешь ли ты все-таки быть прав и не посоветоваться ли мне с умными людьми?' Насколько я знаю, вопрос этот остался бы без ответа, а это значит, что я могу позволить себе выработать мое собственное мнение. Пнумы могут хорошо нырять, да и вонки успешно это делают. Почему же люди, оснащенные хорошим оборудованием, тоже не могли бы плавать под водой?
