домработницей Грейс Уилкс, которая в последнюю минуту раздумала встречаться в «Небесном поместье», — дескать, там слишком много воспоминаний.
Я решил открыться ему насчет Джелены. Меня точила тревога, что Страж о ней знает. Пусть я ошибся, и он не подменял Джелли, пусть я преувеличил или нафантазировал грозившую ей опасность, но сыщик помог бы ее разыскать. Однако по телефону всего не объяснишь. Мы подтвердили нашу договоренность о завтрашней встрече. Ладно, до завтра терпит.
Приняв душ и позавтракав в номере — в «Карлейле», с которым у меня те же давние отношения, что и с парижским «Рицем», я чувствую себя как дома, — я принялся за дело.
Не имея обычных данных, приходилось довольствоваться весьма скудной информацией: я знал электронный адрес, знал, что Джелли берет музыкальные уроки у преподавательницы, которую называет «миссис К.», и занятия проходят неподалеку от ее бруклинской квартиры, знал, что она вроде бы воспитательница в детском саду. Джелли скрывала его название, но однажды случайно — а может, намеренно — упомянула ближайшую к нему станцию метро.
В «Гугле» я запросил «детские учреждения» в районе Проспект-Парка. Результат не заставил себя ждать. С помощью электронной карты я сузил круг поиска до трех детских садов, расположенных в пяти минутах ходьбы от станции «Черч-авеню» на линии «Кони-Айленд».
Сознаюсь, я не впервые пытался ее найти. Вскоре после нашего знакомства я предпринял вялую попытку отследить Озорницу. Просто из любопытства я передал ее электронный адрес одному из сетевых детективных агентств, которые за минимальное вознаграждение обещают разузнать о человеке все, вплоть до подробностей его истории болезни и платежеспособности. Агентство обмишулилось, и я оставил попытки. Девушка могла бы неверно истолковать мои намерения, если б узнала об этих проверках.
Теперь же совсем иная ситуация. Не знаю, какое желание — увидеть или защитить — подстегивало сильнее, но чувство безотлагательности действий крепло.
На такси я доехал до перекрестка Пятой авеню и Пятьдесят третьей стрит, где спустился в метро. На входе меня окатило знакомой жаркой волной воздуха, пропитанного стоялыми запахами мочи и претцелей,[84] отчего кольнуло ностальгическое воспоминание о временах двадцатилетней давности, когда я был ровесником Джелли и не всегда мог позволить себе такси.
Поезд выскочил на эстакаду; контуры Манхэттена отступали под грубым натиском плоского неказистого ландшафта: приземистые здания, рекламные щиты, обветшалые, залитые солнцем улицы. Меня грызли опасения, но не только из-за расставания с цивилизацией. Чтобы не выделяться, я надел старые джинсы, черную футболку и темные очки, однако вот что меня тревожило: спеша найти Джелли, я мог привести к ней Стража.
— Вы напрасно теряете время, — сказала Грейс Уилкс. — Я понятия не имею, что сталось с парнишкой, и даже не знаю, жив ли он.
— Хотелось бы услышать вашу версию событий.
— Как вы про меня узнали? — Грейс хмуро щурилась поверх чашки с кофе.
— Из местной газеты. — Это было недалеко от правды. Почему-то казалось неразумным извещать домработницу о беседе с доктором Стилуэллом. — Там сказано, что тела обнаружили садовник Эрл Уилкс и его жена Грейс… Вот я и провел небольшое изыскание в телефонном справочнике. — Кэмпбелл улыбнулся.
Грейс молчала.
— Я всем сердцем соболезную вашей недавней утрате, миссис Уилкс, — проникновенно сказал сыщик.
Вышло неуклюже, но вполне искренне.
Глаза женщины словно тонули в лице. Его нездоровая припухлость — видимо, следствие гормональных препаратов — стерла некогда миловидные черты. Этой невысокой и, в общем, изящной старушке в светло-зеленом спортивном костюме и кроссовках с помпонами на вид было под семьдесят; рядом со стулом она пристроила пару костылей, обвитых веселенькими шифоновыми косынками, оранжевой и желтой.
Трудно представить кого-то менее похожего на миссис Данверс.
Грейс опустила чашку, высыпала в кофе пакетик сахарина и неспешно проговорила:
— Эрл был хороший человек. В конце шибко мучился. Ни слова жалобы. Дозвольте кое о чем спросить, мистер Армур…
— Конечно, все, что угодно, — кивнул Кэмпбелл.
— Зачем опять ворошить печальную историю? Это случилось давно, я рассказала полиции все, что знала. И выкинула из головы. Пришлось.
— Я понимаю, мэм. — Кэмпбелл отведал фирменное блюдо — макароны с сыром под острым соусом — и пожалел, что не заказал апробированного жареного цыпленка. — Но не знаю, с чего еще начать. От полиции никакого толку, абсолютно.
Была мысль заглянуть к местному шерифу, но без лицензии частного детектива он далеко не продвинется и лишь привлечет к себе внимание. Шериф, который вел дело Ситонов, умер несколько лет назад.
— Вы не похожи на частного сыщика.
— Правда? — Кэмпбелл улыбнулся. Интересно, чем он вызвал сомнение: молодостью или этнической принадлежностью? — Значит, хорошо замаскировался.
Вопреки надеждам разговор не складывался. Более уверенный в общении с плазменным экраном, сыщик не желал признать, что отсутствие опыта играет против него.
Они сидели в кофейне «Гриль Энни» в Торрингтоне — захудалом рабочем поселке, что в десяти милях к югу от Норфолка. Место встречи, от пола до потолка выложенное белой плиткой и украшенное магнолией, выбрала Грейс. Она ничего не ела.
— Не понимаю, чем могу помочь.
— Вы его знали, миссис Уилкс, — подался вперед Кэмпбелл. — Вы единственная ниточка, никого не осталось, кроме вас.
— Наверное. А что конкретно ваш клиент от него хочет?
Кэмпбелл откинулся на стуле и помолчал, ковыряя в тарелке.
— Вопрос конфиденциального характера, — сказал он официальным тоном, глядя поверх очков. — Могу лишь намекнуть, что дело касается наследства.
Грейс секунду раздумывала.
— По телефону вы сказали, что мое беспокойство может окупиться. Как это понимать?
— Мой клиент предлагает существенное вознаграждение за любую информацию, которая поможет узнать местопребывание Эрнеста Ситона.
Наступило молчание. Грейс придвинула к себе розовый мобильник-раскладушку, лежавший рядом с ее чашкой.
— Может, для начала расскажете, что произошло тем вечером? — спросил Кэмпбелл.
Секретарша «Всесвятского дошкольного центра» по имени Джой — беременная индианка в сари — напевным шепотом сообщила, что вакансий не предвидится до будущей весны.
— Я не по поводу устройства ребенка, — терпеливо объяснил я. — У меня тут приятельница работает. — Я огляделся. — Кстати, а куда все подевались?
Стояла необычная для детского сада тишина.
— Тихий час, — сказала Джой. — Пожалуйста, говорите тише.
Я показал фотографию Джелли; едва взглянув, секретарша вернула снимок и помотала головой:
— Не знаю такую.
— Кажется, она воспитательница. Еще… играет на пианино.
Джой скосила коровьи глаза к стене, где висел общий снимок всесвятского персонала под предводительством мамаш-наседок миссис Куинн и миссис Арбогаст. Джелли в этой группе не было.
— Как, говорите, ее фамилия?
— Фамилии я не знаю. Послушайте, это важно. Может, я спрошу кого-нибудь из сотрудников?
— Говорю же, здесь она не работает. — Тон секретарши стал жестче и утратил любезность.
