— Не отвечай! — Окрик заставил ее отпрянуть.
Страж накрыл рукой трубку. Алиса смотрела непонимающе. Когда телефон смолк, она спросила:
— Ты не Эдди, правда?
— С чего ты взяла? — усмехнулся Страж.
— Думаешь, я не понимаю? — Она откинулась на ротанговом шезлонге и закрыла глаза.
— Ты немного запуталась, вот и все.
— Да, наверное. — Алиса вздохнула — Вы очень похожи.
Она задремала, но тотчас встрепенулась, словно испуганная своим нечаянным отсутствием. Что с ней делать, Страж еще не решил.
Идеально заточенное лезвие не отражает свет.
Страж поднес изогнутый клинок меццалуны к люминесцентной лампе над верстаком. Поворачивая взад-вперед отполированную дугу, он заметил проблески. Как все новые ножи, меццалуна имела фабричную заточку, которая абсолютно не годилась для его целей.
Черным фломастером Страж провел вдоль изогнутого клинка толстую полосу и зажал нож в тисках. Точило он держал обеими руками под углом двадцать градусов и круговыми движениями продвигался от одного края серповидного лезвия к другому, следя за тем, чтобы угол наклона не менялся и полоса исчезала равномерно. Когда метка стерлась, он перевернул нож и повторил процедуру с другой стороны. Потом сосредоточился на шлифовке режущего края…
Когда я занят, меня лучше не отвлекать.
Понимаю, сейчас не лучшее время поднимать этот вопрос, но иногда, Эрни, и впрямь необходимо уладить отношения с памятью.
Отношения с памятью? О чем ты, мой главный врач?
Мясницкое точило с мелким алмазным абразивом одновременно затачивало и шлифовало. Край лезвия истончился, оставив на оселке длинное металлическое волоконце. Это был знак готовности. Страж изменил наклон бруска до десяти градусов и легкими, скользящими движениями снял заусенцы. Добившись максимальной гладкости, он вновь поднял лезвие к лампе и посмотрел, нет ли бликов.
Теперь ничего не было.
Страж вновь поместил нож в пластиковый чехол, обернул тряпкой и положил в рюкзак. Все было готово. Забросив рюкзак на плечо, он стукнул по дверному выключателю и вышел к припаркованной машине. Ноздри заполнил сладкий ночной запах виргинского табака, росшего у крыльца. Прикосновение к дверце машины вызвало четкий образ гостиной в «Небесном поместье».
Когда он сзади подошел к Грейс, она сидела, чуть подавшись вперед, чтобы не смять о пыльный подголовник кресла свою прическу, похожую на сахарную вату. Пусть голубчик Эрни не тревожится, говорила она, его секрет умрет в ней. Что ж, каким бы ни был «его секрет», он умер…
Пусть бы договорила, дружок. Пусть бы договорила. Пусть бы…
Пусть бы? Не шевелясь, Страж смотрел за реку на парк Уэйв-Хилл. Сквозь кроны деревьев посверкивали далекие огни моста Джорджа Вашингтона. Страж глянул на часы: 11.42. Из ресторана они ушли. Скорее всего, отправились прямо к ней, но если еще где-то валандаются, это ему на руку.
Вряд ли Эд пригласит ее к себе в отель.
Страж взглянул на дом. В спальне старухи было темно. Пожелав Алисе спокойной ночи, он напомнил ей о снотворном. Страж проверил рецепт: старухиной дозы — два миллиграмма «лунесты» — хватит, чтоб загасить Майка Тайсона.[103] Утром бабка вспомнит лишь о том, что ужинала с мужем внучки, который уехал в город и обещал вернуться с какой-то девушкой. На прощание она сказала:
— Я не проболтаюсь, Эдди. Ни единой душе.
От бабки, у которой в черепке слегка замыкает большого вреда не будет, подумал Страж и, развернув «бьюик», двинулся по аллее.
67
Им было удивительно легко друг с другом.
Ноги Джелли в ее любимых туфлях от Джимми Чу,[104] стоивших ей месячного жалованья, почти отваливались, но на все предложения Эда взять такси она отвечала: нет- нет, все в порядке, я обожаю ходить пешком.
Джелли изо всех сил оттягивала ту секунду, когда они доберутся до ее улицы. Она наперед продумывала, что скажет в решающий момент, — о том, чтобы пригласить его к себе, не могло быть и речи.
Они были на Третьей авеню — в двух кварталах от ее дома; шаг их замедлялся, чем ближе они подходили к Тридцать девятой стрит. Эд оживленно порол всякую чушь о том, как он изменит свою жизнь: раздаст деньги, поможет бедным, спасет планету; дескать, любовь представила мир в новом изумительном свете.
Потом завел бодягу насчет того, что бросит жену и приедет за ней.
— На все про все уйдет месяц, а то и меньше.
Господи, дурень говорил всерьез.
— Зачем трепаться, если знаешь, что никогда этого не сделаешь? А если и сделаешь, я не смогу тебя любить. Ты не свободен, у тебя семья, которой ты нужен…
Эд остановился посреди тротуара, схватил ее за руку и развернул к себе.
— Я не могу жить без тебя.
— Ты рехнулся, понятно? Сколько мы знакомы, пять часов? И ты хочешь все бросить… хрен знает ради чего!
Прохожие кидали на них опасливые взгляды.
— Семь, если с ланчем. Я сдам билет и останусь еще на пару дней. Вот и узнаем друг друга лучше.
— О боже мой! — Джелли вырвала руку и отвернулась. — Ну почему ты такой упертый? Знаешь что? Ты вправду начинаешь меня пугать. — Она прошла вперед и обернулась, вытирая глаза. — И потом, на выходных меня здесь не будет. Я еду с Гаем на побережье в Джерси…
— С Гаем? Как это?
— Его друзья арендовали участок на берегу. Просто потусуемся, будет весело… Он достал билеты на концерт Мэри Джей Блайдж[105] в Асбери-Парке.
— По-моему, ты сказала ему, что любишь другого.
— Ну и что, мы остались друзьями. Между нами ничего нет.
Джелли боялась, что Эд разгадает ее попытку выдать Гая за бывшего любовника. Хотя как он догадается? Она сама не знала, почему в ресторане назвала имя Гая. Наверное, сочла его своего рода страховкой. Охраной. Он появился в нужное время, они вроде поладили, но вряд ли захочется увидеть его снова.
— Я просто хочу и дальше жить своей жизнью.
— Может, если ты все же надумаешь поехать в Париж…
— Эдди, давай с этим кончать, — мягко сказала она, взяв его за руку. Они свернули на ее улицу. — Мы оба знаем: я не та, кто тебе нужен.
Это была реплика из какого-то фильма. Он покивал и мрачно усмехнулся:
— Скорее уж, это я не тот, кто нужен тебе.
— Прости, Эдди. — Джелли не поднимала глаз.
Страж припарковался у перекрестка Тридцать восьмой стрит с Лексингтон-авеню, в квартале и чуть наискосок от дома Джелены — последнего оплота старых жилищ среди вульгарных многоэтажек, заполонивших некогда степенные окрестности Мюррей-Хилл.
Он приехал в арендованном «фольксвагене», оставив более приметный и менее надежный «бьюик» на стоянке в Нью-Джерси; Страж намеревался забрать его, когда будет возвращаться с пассажиркой.
