Она торопливо подошла к нему, стремясь понять – в чем же дело? Он же, увидев и опознав ее (света тут сейчас было мало, ночами движение почти прекращается, одна-две машины за всю ночь, да и то транзитных, так что большой свет включают только на краткое время их стоянки: режим экономии, свет стоит денег), посмотрел – и взгляд его выражал растерянность – и тихо, только для нее, пробормотал:
– Ты зачем сейчас здесь? А хотя – все равно… Что-то такое со мной – ничего не понимаю. Почему – ночь? Я же днем должен был смениться… Где я был? Все сроки прошли для доклада, да? Как объясню?..
Она смотрела на него, пока он говорил, – и все внутри ее рушилось и холодело. Потому что сейчас Гер снова оказался прежним – с невыразительным взглядом, монотонной речью и полным отсутствием того ощущения, какое совсем недавно пережила она на крыше.
– Гер, что с тобой? Мы же совсем недавно…
– Что? Не знаю, не знаю… А эти? Что за люди?
Действительно: что за люди? Они ведь спешили сюда, даже неплохие деньги за это отдали, чтобы встретиться с ним! А сейчас кучкой стоят в стороне, осматриваются и к Геру вовсе не желают приблизиться. Может быть, она им мешает? Так пусть скажут…
Она кивнула им, подзывая. Но они, наоборот, отступили на пару шагов подальше. Нет, они не искали встречи с Гером. Что же тут, в конце концов…
– А эти? – голос его был сдавлен, словно кто-то держал его за горло. – Почему они тут?
– Я привела. Ты же просил…
– Я? Ты спятила. Ты же видишь, как они одеты, – это храмовые бойцы. Что они – по мою душу? За что?
– Но ты же сам…
– Тсс…
Слабый звук послышался невдалеке: кто-то приближался, насвистывая. Кто-то? Да нет, просто патрульный, один из многих сослуживцев Гера, тот, чья очередь сейчас была патрулировать тут. И его приближение послужило как бы сигналом к началу всеобщего движения, на первый взгляд хаотического.
Гер, увидев коллегу, сказал Вирге скороговоркой:
– Бегу, а ты только не говори ему, что я тут был. При нем они за мной не погонятся…
– У тебя сейчас подвахта, не забыл? – успела она проговорить вслед ему. Но он уже растаял в темноте. Такой, как всегда, совершенно прежний Гер, только непривычно растерянный.
Пришла в движение и группа пятерых. Все они как по команде повернулись лицами к вентиляционной будке. И одновременно откуда-то, чуть ли не из этой самой будки, появился еще один человек – шестой. Вот к нему они и бросились, обступили, послышались радостные возгласы…
Патрульный поравнялся с ними – сохраняя, впрочем, дистанцию, показывающую, что вмешиваться он ни во что не собирается, поскольку все тихо и спокойно, никто ничего не нарушает. Все так же насвистывая, проследовал дальше – к дальнему углу вокзала. Там постоит, повернется и снова пройдет мимо. Ничего такого, все нормально.
Что сейчас остается ей? Тихо, спокойно уйти, не так ли?
Как интересно! А деньги? Пока ей заплатили только половину, остальные, как и договаривались, прибыв на место. Ну, прибыли. Так что…
Она решительными шагами приблизилась к ним. Ничего не боясь: полицейский поблизости, они поэтому ничего себе не позволят.
– Ну, господа, рассчитаемся. Вы мне должны еще…
И смолкла. Словно горло перехватило.
Потому что на нее смотрели сейчас другие глаза – но
А он заговорил; и это был другой голос – но та же музыка.
– Малыш…
О Господи! Бред? Или что? Но ведь он действительно сказал: «Малыш»…
А он и не только сказал. Но и взял за руку.
Непонятно. Неестественно. Как угодно «не». Но это – он. И дрожь по телу от его прикосновения.
– Ты??? – Только на это и хватает сил.
– Малыш, не удивляйся, все нормально, я потом объясню. Спасибо, что привела их, – молодец, что пришла сама. Да они все заплатят, не волнуйся. А сейчас дело обстоит так: сколько комнат у тебя свободно? Ты ведь искала постояльцев?
– Три… – ответила она машинально.
– Вот мы их и займем. Снимем. Идет?
– Вас шестеро – будет слишком тесно… И, кстати, я беру не за комнату, а с каждого… Потому что свет, вода, прочее…
«Господи, – ужаснулась она, – сама не знаю, что болтаю…»
– Это нас не пугает. Заплатим, сколько скажешь. Согласна?
– Но почему… Вы же из ХП? Другой полиции, храмовой? Значит…
Тут все шестеро негромко засмеялись, а Гер – нет, он не Гер, конечно, но другого имени его она не знала, – сказал:
– Да нет, мы не из ХП. Мы сами по себе. Не бойся: мы хорошие люди.
Но это она и сама ощутила. Вздохнула – и с удивлением почувствовала, что не только они улыбаются, но и она сама – радостно, открыто, рот до ушей. Да она сто лет так не улыбалась! А может, и двести…
– Согласна, – сказала она. И на всякий случай мысленно успокоила себя: да, в конце концов, ничего странного, ей сегодня надо было сдать три комнаты – вот она их и сдала, и выгодно…
Но на деле хотя и не знала еще, но всею собой чувствовала: что-то произошло, непонятное, необъяснимое, но, кажется, хорошее. Очень. А может быть, даже – счастливое? Она всегда избегала этого слова – не только вслух произносить, но и мысленно, про себя. А тут оно вдруг выскочило само, своевольно. Словно бы заявляя: «Не надо меня бояться, слышишь – не надо меня бояться!»
Глава 6
Так шестерым гостям мира Альмезот удалось – вроде бы удалось наконец – исчезнуть с городских улиц и, следовательно, более или менее обеспечить себе безопасность, получить время для разработки хоть какого-то плана действий на ближайшие часы и дни.
Однако у них, людей достаточно опытных, никаких особых иллюзий на этот счет не было. Прибыли они сюда в обход всех законов и правил, никого этим не обрадовав, но многих наверняка озаботив. Конечно, можно было только догадываться о нравах и обычаях, силе и возможностях здешних служб безопасности и порядка. Однако даже и то немногое, что они успели увидеть и почувствовать, говорило о том, что этими вещами тут занимаются всерьез, и даже, скорее всего, защитные сети раскинуты не в один слой, а в несколько, и ведает ими не один какой-то центр, а никак не менее двух, а то и больше; центры эти могли относиться друг к другу доброжелательно или враждебно, однако при возникновении некоей третьей силы, равно угрожающей и тем и другим, они, вероятно, объединяли усилия. Так что безопасность нелегально прибывших могла оказаться весьма кратковременной и исчислялась не более чем несколькими днями.
На самом же деле дела шестерых были намного хуже, чем сами они предполагали. И никакими днями они располагать не могли; несколько часов – вот что им оставалось в лучшем случае.
А происходило это потому, что экипаж оставил за собой не один след, а целых два. Была тропа Ульдемира и тропа пятерых, и была точка, в которой они пересекались. Если бы все это происходило в совершенной пустоте, следы, безусловно, удалось бы замести. Но, к сожалению, везде были свидетели: с пятерыми вступали в контакт шестеро пострадавших оперативников полиции Храма (пусть формально и незаконной, зато реально – одной из основных действовавших в этом мире сил), и им нужно было лишь несколько часов, чтобы прийти в себя, достаточно связно доложить о происшествии, даже не пытаясь как- то оправдать свое поражение, затем не только составить более или менее соответствующие действительности словесные портреты, но и представить дознавателям две голограммы, которые успел сделать один из шестерых – тот, что пытался спастись бегством. Затем осмотр места происшествия позволил почти сразу же обнаружить ту одежду, от которой пятеро избавились, кое-как присыпав ее
