глухое ворчанье превратилось в оглушительный рев. Высокая фигура Мауга появилась впереди, а вслед за ним, после короткого колебания, показался главный вождь орды, такого же роста, как Боор, с кожей почти черного цвета.
Этот гигант вместе с Маугом огромными прыжками пронесся вдоль линии своих людей, принуждая их двинуться вперед и указывая на врагов, которые, стоя рядом с огнем, оставались невредимыми.
Однако, на передних эти убеждения, очевидно, не действовали. Задние же ряды, не понимающие причины сумятицы, напирали, и тогда те, что находились впереди, поняв, что у них нет выбора, тронулись с места. Через несколько мгновений они сделали новую попытку остановиться, но, встречая непреодолимый натиск сзади, ринулись, как волны из прорвавшейся плотины, прямо на полукруг огня.
Едва этот человеческий поток устремился вперед, черный вождь и Мауг проворно отскочили прочь и поднялись на группу скал, возвышавшихся с левой стороны плато. Отсюда поле битвы было перед ними, как на ладони, и они могли успешнее руководить атакой. Было очевидным, что они считали передние ряды обреченными на гибель и видели неизбежную победу лишь в подавляющем численном перевесе.
Стоя молча и неподвижно среди огней, вождь и Гром ждали грозного врага. Ни одного звука не раздалось из жалкой кучки Детей Огня, ни один стон не вырвался из мужской или женской груди. Но многие сердца в эти минуты замерли, потому что казалось, что этой живой реке нет конца. Внезапная туча копий поднялась из вражеских рядов. Но все они не достигли цели, и не более дюжины долетело до края плато. Мгновенно раздался могучий крик вождя, и смертоносный ответ последовал из-за линии огня.
Копья, брошенные опытными охотниками племени, врезались в тесные толпы колченогих, но вызвали лишь мгновенное колебание, так как места убитых тотчас же занимали их товарищи.
Второй залп с плато имел больший результат: он сильно поразил толпы неприятеля, и каждое отточенное острие нашло свою цель. Воющие и падающие жертвы задержали на несколько мгновений задние ряды, но затем бешеный поток снова устремился вперед и приблизился к плато на расстояние не более тридцати шагов.
И тут воздух огласился долгим криком Грома. Это был сигнал для передней линии бойцов, находившихся под его командой. Во всех кострах на краю площадки со стороны, обращенной к пещере, лежали кучки смолистых сучьев, горящих ярко и долго не гаснущих. Воины стали швырять эти факелы в звероподобные лица наступавших. Эти лица исказились от ужаса и боли – и, неистово отбиваясь от огненных снарядов, вся передняя линия отхлынула назад. Но катящуюся лавину желтолицых это не остановило. В короткой, страшной давке пытавшиеся бежать были свалены на землю и растоптаны. Колченогие были встречены новым залпом пылающих факелов, и ужасная сцена повторилась. Но теперь результат был иной. Колченогие, поняв, что отступление невозможно, рвались вперед, бесстрашные перед огнем и копьями. Несколько минут, по указанию вождя в центре и Грома на левом фланге, с площадки летели огненные стрелы, но они были направлены уже не в лица подступавших вплотную колченогих, а далеко через их головы, туда, где лесная чаща была усеяна сухим, как порох, хворостом. Озаренный багровым светом пылающих огней, с налитыми сталью мускулами, Гром отдался свирепой, радостной игре. С молниеносной быстротой хватая горящие ветви, он осыпал врагов каскадами огненных стрел. Он сражался за жизнь своей семьи и рода, он забыл про все… Длинные, извивающиеся языки пламени стали появляться повсюду. Пожар разгорался.
Дикий крик ужаса, вырвавшийся из тысяч глоток, заполнил долину, поднимаясь к вершинам далеких сопок. Море тел дрогнуло и остановилось.
С оглушительным треском загорались деревья, брызжа фонтанами ослепительных искр, и густые облака дыма окутали лес. В безумной панике пытались колченогие вырваться за пределы пылающего леса, давя, топча и разрывая друг друга на части, и гибли массами, задыхаясь в едком дыму и сгорая заживо.
Охваченные безудержным восторгом и злобою. Дети Огня сорвались с места и стали прыгать через край площадки вниз, к толпе копошащихся врагов. Но эти последние боролись теперь в безвыходном отчаянии, как звери в ловушке. И многие люди из пещер приняли смерть как раз тогда, когда считали битву оконченной. Айя готова была последовать за Громом в гущу кровавой битвы, как вдруг резкий крик из пещер заставил ее обернуться назад. Она успела еще увидеть, как Укск метнул копье в высокую фигуру Мауга, огромными прыжками приближавшегося слева. Полдюжины колченогих следовали за ним. Бросив Грому предостерегающий крик, она устремилась обратно к пещере. Но Гром не слыхал ее. Он был сброшен без чувств на землю и погребен под грудою окровавленных тел. С развевающимися по ветру волосами, с дикими глазами тигрицы, защищающей своих детенышей, Айя ринулась к порогу пещеры. Но она не достигла ее. Тяжелая дубина опустилась на ее голову, и женщина упала замертво. Тотчас же она была схвачена цепкими лапами и связана.
В следующее мгновение из пещеры вынырнули трое колченогих в сопровождении Мауга, обливавшегося кровью. Мауг взвалил гибкое тело Айи на плечи, и похитители поспешно скрылись среди скал…
Через пять минут последняя смертельная схватка перед плато кончилась, и Боор, оставшийся в живых вместе с третью своих людей, вывел ликующих воинов к пещере.
Дорого обошлась эта победа Детям Огня. Но для их врагов она означала почти полное истребление. Потоки пламени бушевали на большом протяжении вверх по долине. Мрачная ночь вздрагивала от криков, а в свете пожаров далеко впереди были видны толпы беглецов, гонимые и настигаемые языками пламени.
Опираясь на свою огромную дубину, вождь смотрел на эту сцену страшного разрушения и говорил себе, что до тех пор, пока будет жива в памяти картина этой ночи, ни один колченогий не решится выступить против Детей Огня.
Дикие рыдания женщин вывели его из задумчивости, и он пошел в пещеру. Здесь он увидел, что больше половины детей были передушены во время короткого вторжения Мауга, и что почти все старики и старухи, защищавшие детей, были перебиты.
У входа в грот Грома, вцепившись зубами в глотку уже мертвого колченогого, лежал хромой пленник Укск. Заметив, что он еще дышит, и видя ярость, с которой он дрался, защищая жизнь детей, воины осторожно подняли его с земли. Под ним – скрытый его косматой рукой – лежал невредимым ребенок Грома.
Женщины, защищавшие проход с правой стороны площадки, рассказали о похищении Айи, и вождь отдал младенца на попечение одной из своих жен.
Затем приступили к поискам Грома. Вождь мало верил в успех этих поисков, так как склонен был думать, что Гром устремился в погоню за похитителями. Но воины нашли его под грудой мертвых тел – в состоянии, близком к смерти. Считая его погибшим и зная, что ему племя обязано своим спасением, они пали на колени и, жалобно причитая, начали раскачиваться во все стороны – обряд, который до тех пор совершался только над трупом верховного вождя. Но Боор приказал им замолчать и торжественно поклялся,
