ведь они были ее лучшими подругами. Она доверяла им. И все же интуиция ей подсказывала, что тайна ее хранителя должна оставаться тайной, что то немногое, что она о нем знала, — нечто сокровенное, и у нее нет права болтать об этом с другими людьми, превращая все в пустую сплетню.
В следующие две недели синяки и ссадины у Шинера поджили, он снял повязку с уха, и все увидели багровые швы, которые держали этот почти оторванный кусок человеческой плоти. Он продолжал сторониться Лоры. Обслуживая ее в столовой, он больше не приберегал для нее лучшие куски пирога или булочки и по-прежнему отводил глаза в сторону.
Несколько раз, однако, она ловила издалека его злобный взгляд. Всякий раз он быстро отворачивался, но в его бешеных зеленых глазах она видела нечто худшее, чем предыдущее извращенное чувство, — на этот раз это была ярость. Он определенно винил в избиении ее.
Двадцать седьмого октября, в пятницу, она узнала от миссис Боумен, что завтра едет в другую приемную семью. Мистер и миссис Доквайлер жили в Ньюпорт-Бич, впервые участвовали в этой благотворительной программе и были рады принять Лору.
— Уверена, что на этот раз вы сойдетесь. — Миссис Боумен стояла за своим столом в ярко-желтом цветастом платье, которое придавало ей сходство с ярким тропическим попугаем. — Надеюсь, у Доквайлеров с тобой не повторится история, которая случилась в семье Тигель.
В этот вечер Лора и близнецы старались держаться мужественно и хладнокровно, как и в прошлый раз, принимать приближающуюся разлуку. Но за этот месяц они сблизились еще больше, и Рут с Тельмой стали относиться к Лоре как к родной сестре. Тельма даже раз сказала: 'Эти удивительные сестры Аккерсон, Рут, Лора и я' — и Лора впервые за три месяца после смерти отца почувствовала себя желанной, любимой и по-настоящему живой.
— Как я люблю вас, девчонки, — сказала Лора.
Рут ответила:
— Ах, Лора! — И расплакалась. Тельма нахмурилась.
— Не успеем оглянуться, как ты уже вернешься. Эти Доквайлеры наверняка какие-нибудь ужасные люди. Вот увидишь, они тебя поселят в гараже.
— Я только на это и надеюсь.
— Они будут тебя избивать резиновым шлангом…
— Я не против.
На этот раз молния, которая преобразила ее жизнь, была доброй молнией, и Лора почувствовала это с самого начала.
Супруги Доквайлер жили в просторном доме в дорогом районе Ньюпорт-Бич. У Лоры была спальня с видом на океан. Она была отделана в бежевых и коричневых тонах.
Показывая ей комнату в первый раз, Карл Доквайлер сказал:
— Мы не знали, какой твой любимый цвет, поэтому оставили все как есть, но мы можем все перекрасить, ты только скажи…
' Ему было за сорок; большой и грузный, как медведь, с широким помятым лицом, он напоминал ей Джона Уэйна, если бы Джон Уэйн был смешнее на вид.
— Может, девочке твоего возраста подойдет розовая комната?
— Нет, нет, оставьте все как есть! — воскликнула Лора. Она все еще не могла свыкнуться с неожиданной роскошью, которая ее теперь окружала; она подошла к окну, и перед ней открылся изумительный вид ньюпортской гавани с лодками и яхтами, качающимися на играющей солнечными бликами воде.
Нина Доквайлер обняла Лору за плечи. Она была очаровательна и казалась хрупкой фарфоровой статуэткой: матовое лицо, темные волосы и глаза цвета фиалки.
— Лора, в твоем деле написано, что ты любишь читать, но мы не знали, какие книги тебе по вкусу, хочешь, пойдем сейчас в магазин, и ты выберешь, что тебе нравится.
В магазине Лора выбрала пять книг в мягких обложках, и, хотя Доквайлеры уговаривали ее купить еще, она стеснялась тратить их деньги. Карл и Нина принялись сами рыться на полках, снимать тома и читать Лоре рекламу с суперобложки; они откладывали книги в сторону, стоило Лоре проявить малейший интерес. В какой-то момент Карл на руках и коленках ползал по полу в юношеской секции, разбирая названия на нижней полке:
— Послушай, вот тут книга о собаке. Ты любишь книги о животных? А вот о шпионах! — Он был так смешон, что Лора расхохоталась. Они купили сотню книг, целый мешок.
Впервые они обедали вместе в пиццерии, где Нина продемонстрировала удивительный талант фокусника, достав из-за Лориного уха кусочек колбасы, который тут же растаял в воздухе.
— Потрясающе, — сказала Лора. — Где вы этому научились?
— Я была художником по интерьеру, у меня была фирма, но мне пришлось оставить работу восемь лет назад. Из-за слабого здоровья. Я уставала. Но я не привыкла сидеть дома и занялась всеми теми вещами, на которые у меня не хватало времени, когда я работала. Например, научилась фокусам.
— Из-за слабого здоровья? — переспросила Лора.
Уверенность в завтрашнем дне — вот та хрупкая опора, которой люди пытались лишить Лору. Теперь ей снова грозила эта опасность…
Они заметили ее испуг, и Карл Доквайлер сказал:
— Не беспокойся. Нина родилась с пороком сердца, это врожденный недостаток, но она проживет дольше, чем мы с тобой, если будет избегать стрессов.
— Разве нельзя сделать операцию? — спросила Лора и положила обратно на тарелку кусок пиццы; ее аппетит мгновенно исчез.
— Техника операций на сердце постоянно совершенствуется, — сказала Нина. — Подождем еще пару лет. Но, девочка, не надо волноваться. Я о себе позабочусь, особенно теперь, когда у меня есть дочка, которую я могу баловать!
— Больше всего на свете мы мечтали иметь детей, — сказал Карл, — но наша мечта не осуществилась. Когда мы решили усыновить ребенка, обнаружилась болезнь Нины, и учреждения, которые этим занимаются, нам отказали.
— А как приемные родители мы подходим, — сказала Нина, — так что, если тебе нравится у нас, ты можешь жить с нами всегда, как если бы мы тебя удочерили.
Ночью в своей большой спальне с видом на море — теперь это было огромное пугающе темное пространство — Лора сказала себе, что не должна слишком привязываться к Доквайлерам, что болезнь Нины перечеркивала саму возможность надежного будущего.
На следующий день, в воскресенье, они отправились покупать Лоре гардероб и потратили бы кучу денег, если бы она наконец не упросила их остановиться. Набив 'Мерседес' коробками и пакетами с новой одеждой, они поехали в кинотеатр на комедию с Питером Селлерсом, а после кино пообедали в ресторане, где Подавали гамбургеры и делали умопомрачительные молочные коктейли.
Поливая кетчупом жареную картошку, Лора сказала:
— Вам здорово повезло, что социальная служба прислала меня, а не какого-нибудь другого ребенка.
Карл поднял брови:
— Вот как?
— Дело в том, что вы хорошие, даже слишком хорошие, а поэтому уязвимые, даже больше, чем сами думаете. Вы легкая добыча. Любой ребенок вас сразу раскусит и воспользуется вашей слабостью. Без всякого снисхождения. Но со мной вы можете быть спокойны. Я никогда не буду злоупотреблять вашей добротой, и вы никогда не пожалеете, что взяли меня к себе.
Они в изумлении смотрели на Лору. Наконец Карл повернулся к Нине:
— Они нас обманули. Это не ребенок. Они нам подсунули карлицу.
В этот вечер в кровати, ожидая, когда придет сон, Лора твердила свое заклинание для самозащиты: 'Не люби их слишком сильно, не люби их слишком сильно'. Но она уже любила их всем сердцем.
