фильм ужасов, и не надо тратиться на постройку миниатюрных декораций. Так, значит, ты его любишь?
— Я его обожаю, — ответила Лора. — Он не только большой, но и добрый, может, из-за всех жестокостей, что он видел во Вьетнаме, да и сам принимал в них участие, а может быть, потому, что у него всегда было доброе сердце. Он очень ласковый, Тельма, очень внимательный, и потом он считает меня одним из лучших авторов на свете.
— А помнишь, когда он одаривал тебя жабами, ты считала его психопатом.
— Небольшая ошибка в суждении.
Двое полицейских провели через вестибюль молодого мужчину в наручниках по пути в один из судейских залов. Арестованный внимательно оглядел Тельму и сказал:
— Эй, детка, может, займемся?
— Вот оно, неотразимое обаяние Аккерсонов, — сказала Тельма. — Тебе достался одновременно греческий бог, милый плюшевый мишка и верный раб, а я получаю гнусные предложения от подонков общества. Но если хорошенько подумать, то у меня вообще не было никаких предложений, так что все еще впереди!
— Не надо принижать себя, Тельма. Не преувеличивай. Обязательно найдется хороший человек, который поймет, какое ты сокровище.
— Это наверняка будет Чарльз Мэнсон, если, конечно, его досрочно выпустят.
— Да нет же. Вот увидишь, ты будешь такой же счастливой. Я в этом уверена. Это твоя судьба, Тельма.
— Господи, Шейн, ты становишься неизлечимой оптимисткой. А как насчет той молнии? А все те глубокомысленные разговоры, которые мы вели на полу нашей комнаты в приюте, помнишь? Мы тогда решили, что жизнь — это комедия абсурда и что время от времени, для равновесия, она внезапно нарушается моментами трагедии, чтобы по контрасту сделать смешное еще более смешным.
— Может быть, это была последняя такая молния в моей жизни, — сказала Лора. Тельма внимательно посмотрела на нее.
— Я тебя знаю, Шейн, надеюсь, что этот настрой на счастье не обернется для тебя разочарованием. Надеюсь, ты забыла о прошлом, девочка, да я в этом и не сомневаюсь. Пожелаю только, чтобы в твоей жизни не было больше этих самых молний, — Спасибо тебе, Тельма.
— И еще скажу тебе, что твой Дании — редкостный человек, настоящее сокровище. Будь здесь Рут, ей он бы тоже понравился, она была бы от него в восторге.
Они обняли друг друга и на мгновение превратились в храбрых и в то же время слабых девочек, внешнесамоуверенных, а в душе испуганных перед лицом слепой судьбы, от капризов которой зависела вся их вместе прожитая юность.
В воскресенье, двадцать четвертого июля, Лора и Дании возвращались в квартиру в Тастине из Санта-Барбары, где провели неделю после свадьбы, и сразу же отправились в магазин, чтобы купить что- нибудь поесть, а потом вместе приготовили обед: хлеб из муки грубого помола, мясные тефтели в микроволновой печке и спагетти. Лора отказалась от своей квартиры и переехала к Дании за несколько дней до свадьбы. По совместно разработанному плану они должны были прожить в этой квартире два-три года. Они так долго и подробно обсуждали свое будущее, что теперь оно представлялось им в виде одного слова с большой буквы:
'План', как если бы это было специально разработанное где-то на небесах руководство для их семейного союза, в котором точно предусмотрены все детали их совместной жизни. План предусматривал, что только через два-три года они сделают первый взнос для оплаты собственного дома, — это позволит им сохранить в неприкосновенности надежные ценные бумаги, скопленные Дании, — и только тогда они покинут эту квартиру.
Они обедали на кухне, откуда открывался вид на королевские пальмы во дворе, залитом золотистым предзакатным солнцем, и обсуждали основу Плана, а именно: Дании работает, а Лора сидит дома и пишет свою первую книгу.
— Когда ты станешь страшно богатой и знаменитой, — сказал Дании, накручивая спагетти на вилку, — я брошу работу на бирже и стану распоряжаться нашими финансами.
— А что, если я никогда не стану богатой и знаменитой?
— Наверняка станешь.
— А если меня никогда не напечатают?
— Тогда я с тобой разведусь.
Лора бросила в него кусочком хлеба.
— Злодей.
— Мегера.
— Хочешь еще тефтелей?
— Хочу, если не будешь ими бросаться.
— Я уже смягчилась. Правда, у меня вкусные тефтели?
— Очень вкусные, — согласился он.
— Твоя жена — искусная кулинарка, и это надо отпраздновать.
— Полностью поддерживаю предложение.
— Давай займемся любовью. Данни поинтересовался:
— Прямо тут, за обедом?
— Нет, в кровати. — Она отодвинула стул и встала. — Идем. Обед всегда можно разогреть.
В первый год они часто занимались любовными играми, и Лора находила в их близости нечто большее, чем сексуальное удовлетворение, нечто гораздо большее, чем она когда-либо ожидала. Сжимая друг друга в объятиях, они становились единым целым, одним человеком, у них было одно тело, одни мысли, одна душа, одна мечта. Да, она любила его всем сердцем, но это чувство единения было больше, чем любовь, или, по крайней мере, отличалось от любви. А когда наступило их первое Рождество вместе, она поняла, что это чувство было чувством принадлежности, чувством семьи, которого она не знала долгие годы; он был ее мужем, а она его женой, и когда-нибудь, через два или три года, в соответствии с Планом, у них родятся дети. Теперь она знала, что ничто на свете несравнимо с умиротворением, которое дает семья.
Можно было подумать, что это непрерывное каждодневное счастье, гармония и покой приведут к умственной лени; что для творчества и остроты восприятия ей необходимо равновесие между безоблачными днями и днями тоски и страданий. Но идея, что страдания способствуют успеху творчества, — это заблуждение молодых и неопытных душ. Чем счастливей она становилась, тем успешней шла ее работа.
За полтора месяца до первой годовщины их свадьбы Лора закончила свой первый роман 'Ночи Иерихона' и отослала рукопись литературному агенту в Нью-Йорке Спенсеру Кину, с которым связалась месяц назад. Через две недели Кин позвонил и сообщил, что будет предлагать ее книгу издателям, что рассчитывает на быструю продажу рукописи и что Лору как писательницу ждет блестящее будущее. С быстротой, которая удивила даже агента, за скромный, но приличный аванс в пятнадцать тысяч долларов книгу приобрело первое же издательство, которому он ее предложил, — издательство 'Викинг'. Договор был подписан в пятницу, четырнадцатого июля 1978 года, за два дня до годовщины свадьбы Лоры и Данни.
4
Строение, которое Штефан увидел с дороги, оказалось рестораном с маленькой гостиницей, стоявшим в тени высокоствольных сосен. Деревья достигали двухсот футов в высоту и были увешаны гроздьями крупных шишек, а кора рассечена глубокими извилистыми бороздами; ветви гнулись под тяжестью выпавшего снега.
