ванной комнаты, потому что закрытая дверь могла помешать ей услышать крадущиеся шаги чужака. В доме была установлена сложная охранная сигнализация, но открытые внутренние двери были дополнительной гарантией.
Она услышала шаги Тельмы в коридоре и, когда подруга заглянула в дверь, сказала:
— Прости, я, наверное, тебя разбудила.
— Да нет. Мы в ночных клубах работаем допоздна. Зато я сплю все утро. А ты как? Ты что, тоже не спишь в это время?
— Я вообще плохо сплю. Четыре-пять часов — это уже хорошо. Зачем лежать без сна, лучше встать и поработать.
Тельма пододвинула стул, села и положила ноги на стол. Ее любовь к яркой одежде, проявившаяся в юности, стала еще заметней: на ней была свободная шелковая пижама с абстрактным рисунком из красных, зеленых, синих и желтых квадратов и кругов.
— Приятно видеть, что ты по-прежнему носишь шлепанцы 'зайчики', — заметила Лора. — Это говорит о стабильности твоего характера.
— Ты угадала. Я стабильна, как скала. Правда, я не могу больше покупать 'зайчики' моего размера, но я нашла выход из положения: покупаю взрослые пушистые домашние тапочки, а к ним пару детских, снимаю с детских глазки и ушки и пришиваю к взрослым. Что ты сочиняешь?
— Роман, где одна сплошная черная желчь.
— Одним словом, подходящая книга для тех, кто хочет отдохнуть и отвлечься.
Лора вздохнула и откинулась на спинку стула.
— Эта книга о смерти, о ее несправедливости. Невыполнимая задача, потому что я хочу объяснить необъяснимое. Я хочу объяснить, что такое смерть, идеальному читателю и тогда, может быть, пойму это сама. Я хочу понять, почему мы продолжаем борьбу, почему живем, хотя знаем, что смертны, почему мы сопротивляемся и терпим. Это унылая, мрачная, гнетущая, суровая и жестокая книга.
— Ты думаешь, на нее найдется покупатель? Лора рассмеялась.
— Может случиться, что ни одного. Но когда писателем завладевает идея… Сначала это внутренний огонь, который согревает и радует тебя, а потом пожирает и опустошает. От него не избавиться, он продолжает гореть. Есть только один способ его потушить — это написать книгу. А когда мне уже невмочь, я переключаюсь на милую детскую книжку о сэре Томасе, которую тоже пишу.
— Шейн, ты спятила.
— Как сказать, интересно, кто из нас, ты или я, носит 'зайчики'?
Они болтали о том о сем с откровенностью, подкрепленной двадцатилетней дружбой. Может быть, это было чувство одиночества, теперь более острое, чем сразу после убийства Данни, или это был страх перед неизведанным, но только Лора заговорила о своем личном хранителе. Во всем мире одна Тельма могла поверить этой истории. Тельма слушала ее как зачарованная, она сняла ноги со стола и вся наклонилась вперед, она ни разу не прервала Лору и не выразила сомнения, пока Лора рассказывала обо всем с самого начала, с того дня, когда хранитель убил наркомана, и до его исчезновения на горной дороге.
Когда Лора облегчила душу, Тельма спросила:
— Почему ты мне раньше о нем не рассказывала, еще в прежние годы, когда мы были в приюте?
— Не знаю почему. Во всем этом было что-то… нереальное. Что-то такое, о чем надо было молчать, иначе он больше никогда бы не вернулся. Потом, когда мне самой пришлось спасаться от Угря, когда он ничего не сделал, чтобы спасти Рут, я как-то перестала в него верить. Я никогда не говорила о нем Данни, потому что, когда мы познакомились, мой хранитель стал для меня такой же сказкой, как Санта-Клаус. И вот теперь… он вдруг опять появился.
— Тогда в горах он пообещал тебе, что скоро вернется и все объяснит?
— Но я его с тех пор не видела. Я жду уже семь месяцев, и мне кажется, что если кто и появится, то не он, а еще один Кокошка с автоматом.
Рассказ взбудоражил Тельму, она не могла спокойно сидеть на стуле, как если бы через него пропускали электрический ток. Она встала и заходила по комнате.
— А как насчет Кокошки? Полиция что-нибудь выяснила?
— Абсолютно ничего. Начнем не нашли никаких документов. Его 'Понтиак' оказался краденой машиной, так же как и красный джип. Они проверили всю картотеку отпечатков пальцев, и никаких результатов. А с мертвеца какой спрос. Они не знают, кто он такой, откуда явился и почему хотел нас убить.
— Но у тебя самой было достаточно времени, чтобы все это обдумать. Кто он такой, этот хранитель? Откуда он взялся?
— Я ничего не знаю. — У Лоры, правда, была идея, которая не давала ей покоя, но казалась безумной и беспочвенной. Она не сказала о ней Тельме не потому, что это была сумасшедшая идея, а потому, что она выходила за рамки рационального. — Не знаю, и все тут.
— А где тот пояс, который он тебе оставил?
— У меня в сейфе. — Лора кивнула на угол комнаты, где в полу, под ковром, находился сейф.
Вместе они приподняли ковер и открыли небольшой цилиндрический сейф диаметром в двенадцать и глубиной шестнадцать дюймов. Внутри лежал один-единственный предмет, и Лора его вытащила.
Они вернулись к письменному столу, чтобы рассмотреть загадочную вещь. Лора направила на нее пучок света от лампы на гибкой ножке.
Пояс был шириной в четыре дюйма, сделан из эластичной черной ткани, похожей на нейлон, и пронизан замысловатым и странным сплетением медных проводов. Из-за большой ширины пояс застегивался не на одну, а на две тоже медных пряжки. Кроме того, к поясу была прикреплена плоская коробочка размером со старомодный портсигар — четыре дюйма на три и три четверти дюйма толщиной, — и она тоже была сделана из меди. Даже при самом внимательном изучении нельзя было понять, как же она открывается; коробочка была совершенно гладкой, за исключением желтой кнопки диаметром менее одного дюйма в ее левом нижнем углу.
Тельма вертела непонятный предмет в руках.
— Так что, он сказал, может случиться, если нажать эту желтую кнопку?
— Он сказал, чтобы я ни за что на нее не нажимала, а когда я спросила почему, он сказал:
'Вы не захотите оказаться там, куда вас эта штука отправит'.
Они стояли рядом и в свете настольной лампы разглядывали пояс, который Тельма держала в руках. Было уже четыре часа утра, и дом в своем молчании был подобен застывшему мертвому кратеру на поверхности Луны.
Наконец Тельма спросила:
— И ты никогда не пробовала нажать кнопку?
— Нет, — без колебания ответила Лора. — Когда он говорил о месте, где я могу оказаться, у него был ужасный взгляд. Я поняла, что он сам возвращается туда с большой неохотой. Я не знаю, Тельма, откуда он явился, но тот взгляд я запомнила хорошо, это, должно быть, кошмарное местечко.
В воскресенье они в шортах и майках расстелили одеяла на лужайке за домом и устроили себе долгий неторопливый пикник, угощаясь картофельным салатом, холодным мясом, сыром, фруктами, чипсами и булочками с орехами и корицей. Они играли с Крисом, который был особенно доволен, потому что Тельма смешила его незамысловатыми шутками и выходками, на этот раз рассчитанными на восьмилетнего.
Когда же Крис приметил на краю лужайки, у опушки леса, прыгающих белок, он решил их покормить. Лора дала ему булочку и посоветовала:
— Разломи ее на кусочки и бросай им. Они все равно тебя близко не подпустят. И не уходи далеко от нас, слышишь?
— Да, мама.
— И не ходи в лес. Понял?
Он отбежал футов на тридцать от них и на полпути до опушки стал на колени. Он крошил булку и
