– Я хочу Мотьке улицу Калеви показать! – сказала я.
Это главная торговая улица в Пярну.
– Она теперь называется Рюйтли, – сообщила Вирве.
– Почему? Ведь Калев – эстонский герой? – удивилась я.
– Ну и что? Раньше она называлась Рюйтли, то есть Рыцарская улица, по-моему, красиво!
Я пожала плечами:
– Глупость какая! Хотя у нас в Москве то же самое делают, Пушкинскую улицу в Большую Дмитровку переименовали! Как будто Пушкин – советский поэт!
Мы долго гуляли по красивым зеленым улочкам Пярну. На одной из них мне в туфлю попал камешек, и я остановилась, чтобы вытряхнуть его. Это случилось возле витрины фотоателье. Я выпрямилась, и вдруг взгляд мой упал на эту витрину.
– Смотрите, это она! – закричала я, указывая на фотографию в витрине.
– Кто? – не поняли мои подружки.
– Она, женщина из поезда! Смотри, Матильда!
– Кажется, да, – проговорила Мотька. – Похожа!
– Это точно она! Видишь, у нее родинка над губой!
– Красивая! – сказала Вирве. – И лицо приятное.
– Что же нам делать? Интересно, у фотографа может быть ее адрес? – спросила я.
– Адрес? Вряд ли. Разве что телефон, – заметила Вирве.
– Пошли, спросим!
Мы вошли в ателье. Вирве что-то спросила по-эстонски. Фотограф недоуменно пожал плечами. Вирве показала ему фотографию в витрине. Он что-то долго объяснял по-эстонски.
– Вирве, что он говорит? – прошептала Мотька.
Вирве только рукой махнула и снова начала в чем-то его убеждать. Наконец фотограф подошел к шкафчику и стал в нем рыться. А потом вдруг сказал на чистейшем русском языке:
– Да нет у меня ее адреса, нездешняя она. Жила здесь в прошлом году. Если вам очень надо, зайдите часа через полтора, придет приемщица, может, у нее что-то найдется! Да зачем она вам понадобилась?
– Это наша знакомая, мы ее адрес потеряли… Дяденька, пожалуйста, может, вы вспомните хотя бы, как ее зовут? – заверещала Мотька.
– Разве ж я упомню все имена? Я бы уж давно в дурдоме сидел, если б всех клиентов по именам помнил! Сказано – зайдите через полтора часа!
– Спасибо вам заранее! – сказала я, в надежде расположить его к нам.
– Идите, идите, некогда мне с вами!
Мы ушли.
– Черт, надо же, вроде бы уехали уже, вроде бы с плеч долой, и нате вам – фотка в витрине! – сетовала Матильда. – Нигде покоя нет.
– Если нам ни телефона, ни адреса не дадут, то можешь жить спокойно, – утешила ее Вирве.
Мы еще слонялись по улицам, посидели в сквере у памятника эстонской поэтессе Лидии Койдула и ровно через полтора часа снова были в фотоателье.
На этот раз с нами разговаривала приемщица. На ломаном русском языке она сказала, что нашла для нас пярнуский номер телефона незнакомки. Но ни имени, ни фамилии она не знала.
– А как же вы номер телефона нашли, без имени и фамилии? – поинтересовалась Мотька.
– Телефон саписан на опоротте.
– На чем? – не поняла я.
– На обороте карточки, – пояснила Вирве.
– Скажите, пожалуйста, а вы не отдадите нам эту фотографию? – спросила вдруг Матильда.
– Позалуйста, если саплатитте!
– Сколько?
– Кюмме кроонид, тесят крон.
Я тут же протянула ей бумажку в десять крон, а она вручила мне карточку, точно такую же, как на витрине.
– Спасибо большое! – хором сказали мы.
– Это еще по-божески! На наши деньги пять рублей! – заключила Мотька, когда мы вышли из ателье.
– Вот только что мы будем делать с этой карточкой, ума не приложу, – сказала я.
– Прежде всего надо позвонить по этому телефону! – заявила Матильда.
– И что сказать?
– Не знаю, по вдохновению.
– Вот ты и будешь звонить со своим вдохновением, – проворчала я. – Пойди туда, не знаю куда…
– Ничего, попробую!
– Если там говорят по-русски, – охладила Вирве Мотькин пыл.
– Тогда ты поговоришь! – не смутилась Матильда.
– О чем? О чем я буду говорить? – недоумевала Вирве.
– Как о чем? О женщине с фотки.
– А что о ней говорить?
– Ладно, чего раньше времени беспокоиться, давайте позвоним сначала, а потом думать будем, – беспечно проговорила Матильда.
– Обычно люди делают наоборот – сначала думают, потом говорят, – пожала плечами Вирве.
– Аська, скажи ей, сколько раз мы с кондачка к делу приступали, и все у нас выходило куда лучше, чем когда мы три дня голову ломали, – потребовала Мотька.
– Вообще-то да, – согласилась я.
– Посмотрим, – хмыкнула Вирве.
– Как здесь у вас звонят? – осведомилась Мотька.
– Надо найти старый автомат, который с монеткой работает! Пошли, там за углом, кажется, такой еще висит!
Действительно, за углом мы обнаружили старый телефон-автомат, и он сработал даже без монетки.
– Извините, – сказала Матильда, – здравствуйте!
Там, видимо, ей ответили по-русски.
– Извините пожалуйста, – повторила она, – у меня к вам странный вопрос, в фотоателье на витрине выставлено фото одной женщины, которую я разыскиваю, а на обороте указан ваш телефон. Что? Нет, это, по правде говоря, не моя знакомая, а моего брата, он очень ею интересуется, а ни адреса, ни телефона нету. И вдруг я увидела ее в витрине. Думаю, вот сделаю брату сюрприз…
Кажется, Мотька что-то не то плетет.
– Тамара? Да, именно Тамара. Ой, спасибо вам большое, я сейчас запишу. Что? Неужели? Вот жалость какая… Но, может, вы еще поищете, а я потом позвоню? Нашли? Отлично. Записываю: это здесь, в Пярну? В Челябинске? Вы уверены? Да, конечно, спасибо.
Мотька записала на бумажке номер телефона.
– Она живет в Челябинске, зовут ее Тамара Чубукова. По работе как-то связана с Таллином. Больше эта женщина ничего не знает. Эта Тамара много лет отдыхала в Пярну и всегда снимала комнату у одной хозяйки, – доложила Мотька. – И что нам с этими сведениями теперь делать? До Челябинска мы вряд ли доберемся.
– А где это – Челябинск? – поинтересовалась Вирве.
– Кажется, на Урале, – сказала я.
– Да, похоже, наше следствие зашло в тупик, – констатировала Мотька. – Челябинск нам не по зубам. Ну и отлично, по крайней мере отдохнем спокойно.
– Не знаю, как тебе, а мне все равно тревожно – она отдала мне эту папку и не пришла за ней. Значит, с ней что-то случилось! Как ни странно, я не могу спокойно к этому относиться, как будто ответственность
