Тайна улицы Дезир

- Парни, мы прихватили около полутора миллионов евро, - сказал Ной бесцветным голосом. - И маленький пакетик с долларами. И еще сколько-то иен.

Менахем осмелился слегка присвистнуть. Фарид не торопясь раскладывал банкноты по мешкам. Однако Жан-Люку казалось, что он что-то просчитывает в уме.

- Высади меня у Пассаж-дю-Дезир, [Узенькая крытая улочка (прим. ред.).] - сказал Фарид Менахему, закрывая мешок. - Я вернусь в Сен-Дени на метро.

- Что ты делаешь, Фарид? - поинтересовался Жан-Люк.

- Беру свою долю.

- Мэн, да ты спятил: таскаться по Парижу с такими деньжищами! - воскликнул Ной.

Жан-Люк попытался прочитать мысли Фарида, но тот отвел взгляд.

- Для сестренки?

- Нет, это не для Хадиджи. Для Ванессы.

- Для подруги твоей сестры?

- Точно. Я собираюсь отдать свою долю ей.

- Что?

- Ты меня прекрасно слышал.

- Зачем отдавать все деньги этой девчонке? Она даже не из твоей семьи.

- Жан-Люк, кто тебе сказал, что Ванесса не из моей семьи?

Голос Фарида не был суровым, но сейчас он пристально смотрел Жан-Люку в глаза. «Крылья ангела зашелестели», - сказал себе Жан-Люк. Он заговорил, тщательно взвешивая слова:

- Я спросил просто из любопытства. И потом, может быть, стоит сейчас подумать о будущем, раз нам так удался этот налет…

- Со своей долей я делаю то, что хочу.

- Я никогда не утверждал обратного. Мы делаем все, что хотим. И хорошо, что мы можем себе это позволить. Но все-таки не торопись, подумай.

Менахем остановил «БМВ» на улице Фобур-Сен-Дени. Не ответив, Фарид вышел из машины и под проливным дождем направился к Пассаж-дю-Дезир. Они некоторое время ехали в молчании, прежде чем Жан-Люк возобновил разговор с помощью нескольких ничего не значащих фраз. Он хорошо изучил Ноя и знал, что тот в конце концов разговорится, тем более что Фарида не было рядом. Чтобы проникнуть в душу Ноя, Жан-Люку не требовалось даже входить в транс. Результат того не стоил. Ну что там можно было увидеть? Прислужника ангела, рыбу-прилипалу акулы или - подумать только! - ласку, питающуюся объедками шакала. При этом Ной обладал какой-то привлекательностью, непонятной Жан-Люку.

Они с Жан-Люком познакомились в тюрьме, и Ной был весьма доволен, что нашел такого сильного защитника от чокнутых и «голубых». Но выйдя из тюрьмы, Ной встретился с Фаридом, и его дружеские чувства к Жан-Люку несколько ослабли. Однако Жан-Люк не жаловался. Фарид и Ной вместе с ним составляли боевую группу, и только им было известно о его укрытии, которым не стоило пренебрегать. Сами сиамские близнецы обитали в таком месте, где околачивалось слишком много спекулянтов и шпиков. Кроме того, Жан-Люк всегда говорил себе, что Фарида можно приручить. Но только если хорошо его понять. Изучить до мельчайших деталей.

- Скажи мне, ты понимаешь, зачем парень дает деньги девушке, которая ждет от него большего?

- Он пытается доказать ей, что он ее уважает, - ответил Ной.

- По-моему, это уважение обходится ему дороговато.

Менахем хихикнул.

- Йоу! Менахем, ты здесь для того, чтобы вести машину. В остальное не вмешивайся! - прикрикнул Ной и, обращаясь к Жан-Люку, пояснил: - Фарид дает все, тем самым показывая, что он не какой-то паршивый бухгалтер. У него все по высшему разряду. И это так, не сомневайся, мэн. И если он хочет вернуть Ванессу, то он выбрал для этого не худший способ.

- Зачем ему умасливать эту девицу? С такой физиономией, как у него! Если бы дело касалось тебя или меня, я бы еще понял, но Фариду-то это на фига?

- Фарид не довольствуется малым.

- Она так красива?

- Не знаю, мэн.

- Не знаешь? Ты, его лучший друг?

- Нет.

- Да ладно тебе, Ной!

- Жизнью клянусь, я никогда не видел его женщину!

- И он не боится, что ты его о ней спросишь!

- Фарид, он как Менахем, он мой брат, я ему рассказываю все, и он мне рассказывает все, но о Ванессе он со мной не говорит. И я уважаю его молчание. Я все понимаю. Если когда-нибудь Фарид заговорит со мной о ней, я его выслушаю. Однако сейчас я держу язык за зубами.

Он мой брат. Прямо перед ними на фоне скорее свинцово-серого, чем по- ночному черного неба, стояли фиолетовые тучи. Париж просыпался медленно, и складывалось впечатление, что он болен. Дождь уже прекратился, но передышка не обещала быть долгой, казалось, он вот-вот пойдет вновь. Было холодно, и жалкие попытки бабьего лета продержаться еще хоть немного успеха не приносили. Менахем легко вел машину, мокрые от дождя тротуары блестели, на улицах не было ни прохожих, ни шпиков, и скоро они будут в Сен-Дени.

Мой брат.

Жан-Люк признавал, что хорошо понимать Фарида ему недостаточно. По правде говоря, ему всегда хотелось, чтобы Фарид им заинтересовался. Чтобы Фарид называл его «мой брат» с этим, иногда проскальзывающим в его речи, акцентом. Акцентом, служившим единственным напоминанием о той стране, с которой Фарид явно не хотел иметь ничего общего. Мой брат. Мой обрезанный нормандец. Йоу! Мэн!

2

Возрождение - дело добровольное. Именно эту истину ощутили сегодня опытные руки Ингрид Дизель, прикоснувшись к телу Максима Дюшана. Она так часто мечтала об этой минуте. Перед тем как наяву увидеть это тело, она рисовала его в своем воображении: крупное, но прекрасно сложенное, мощный торс, совершенные очертания плеч и бицепсов, идеальной формы ягодицы, красивые ноги, изящные ступни, - и она не ошиблась. Однако она даже не предполагала, что на этом теле могут быть следы ран. How could you imagine the kiss of death? [Как можно представить себе поцелуй смерти? (англ.)] На обнаженной спине Максима и его правом боку еще оставались припухлости от швов, говорившие о том, что смерть когда-то основательно вцепилась в него.

Спокойным голосом Максим начал свой рассказ-воспоминание о 28 февраля 1991 года. Это был предпоследний день войны в Персидском заливе. И последний день его карьеры фоторепортера. Ингрид, конечно, хотелось знать все подробности, но Максим не торопился. Он лежал расслабившись, закрыв глаза и спокойно дыша, как будто прислушиваясь к шуму дождя, который долго медлил, но наконец решил-таки пролиться. Было слышно, как его струи стекают по стеклянной двери студии, а капли барабанят по тротуару. «Как у меня хорошо, - думала Ингрид, - на улице льет дождь, а сюда просачивается только его аромат да запах опавших листьев». Да, замечательно. Разница между нами лишь в том, что Максим думает по- французски, а я по-английски, но сейчас наши мысли вдруг потекли в унисон. We are safe at home even if the fragrance of rain plays with our minds… [Дома мы в безопасности, даже когда аромат дождя играет с нашими