Работы по очистке озера не предполагали спуска воды. Шлюзовые сооружения здесь были, но полное осушение было чревато наводнением в низовьях реки. Оставался только один способ: тщательно проверить дно с лодок.
В распоряжении полиции имелось три обычных лодки и одна моторная. Их спустили на воду в шесть вечера. Были еще две лодки из реквизита киностудии. В этом смысле сотрудничество со студией оказалось для полиции очень удобным. Крюки, шесты, грабли — у них имелся прекрасный реквизит, который можно было использовать для проверки дна.
В моторку сели Тодороку и Киндаити. Ямакава занял одну из лодок и возглавил поиски.
Площадь озера была примерно около трех
На озеро вышло шесть весельных лодок и одна моторка. Разместившиеся на них полицейские и пожарная бригада с самым разнообразным инструментом в руках проверяли дно озера, скрытое под слоем водорослей и тины. Время от времени где-нибудь раздавались громогласные перекликивания, которые вновь сменялись тишиной. Народ, толпившийся на берегу, тоже на всякий случай сжимал в руках длинные палки.
В семь вечера включились прожектора. В их свете, не уступающем дневному, четко возникла вся поверхность озера. Публика на берегу разразилась радостными воплями.
Одновременно с этими работами, державшими в напряжении зрителей, в другой части озера развертывались иные события.
Режиссер Ясуда приступил к съемкам на озере сцены фильма «Поединок в волнах». На противоположном берегу — с мыса, где растет дуб, его не видно — на обрыве соорудили бутафорскую горную хижину. Сцена заключалась в том, что бандит-якудза (комичная роль в исполнении Химэно Сабухиро) выволакивает оттуда главную героиню, а примчавшийся как раз в этот момент Эномото Кэнсаку, швыряет его в озеро и спасает красавицу.
Незадолго до того, как включили софиты, Тамаки перетащила Киёми поближе к месту съемок. Ее гораздо больше интересовал Сабухиро, чем какой-то там труп.
Репетиция проходила напряженно. Режиссер раз за разом браковал сцену, где Эномото швыряет бандита в воду, и хладнокровно требовал повтора. Собственно, у Эномото было все в порядке, игра не шла у Сабухиро.
Было это неслучайно.
Алиби в отношении письма у него есть, но вот убедили ли полицейских аргументы, которые приводил Эномото? А тут еще прямо перед носом ведутся розыски трупа, на что и намекало письмо… Вдруг действительно найдут, что тогда?
На дне души Сабухиро лежала свинцовая тяжесть. Что же удивительного в том, что комическая роль сегодня никак не давалась ему?
— Эй, Химэно, что случилось? Ты сегодня совсем не такой, как вчера.
Ясуда хоть и утвердил замену, но доволен не был. С режиссерского сидения, высоко поднятого краном, его раздраженный голос зычно разносился над озером.
Свинцовая тяжесть уже заполняла Сабухиро по самое горло. Чтобы не промокла одежда, он репетировал в одних трусах, а поздний вечер в конце осени — время прохладное. Третий раз кубарем лететь в воду! — и душа, и тело его леденели при этой мысли. Что, впрочем, вполне понятно.
— Прошу прощения, сэнсэй, сейчас все будет нормально.
— В чем дело-то? Всю сцену портишь! Ладно, перекур. Эй, Эно!
— Да?
— Ты пока поговори с ним. Похоже, парень растерялся.
— Слушаюсь.
В стороне был разведен костер. Греясь у огня, Сабухиро заговорил:
— Ты прости меня. Сейчас точно получится.
— Знаешь, Сабу-тян, я не думал, что ты такой слабак. Только и поглядываешь в ту сторону.
— Так я… это…
— Дурак ты просто. Думаешь, если труп найдут, кто-нибудь на тебя подумает? Много возомнил о себе!
— То есть как это?
— Да так. Ты что, из тех, кто способен на жестокое преступление? Твое призвание — комические персонажи. А будешь из-за глупостей от страха дергаться, не войдешь в роль на съемках — останешься третьим среди третьих, понял?
— Слушай, если труп найдут, ты повторишь это полиции?
— Не только я, все остальные то же скажут. Тебя в этом заподозрить — самого себя на посмешище выставить.
— Слушай, я понял. Я действительно круглый дурак. Понимаешь, когда тебе повторяют, что это сделал ты, уже самому начинает казаться, что действительно так и было.
Эномото расхохотался:
— Вот не замечал за тобой криминальных склонностей! Нет, ты все-таки действительно слабак.
— Точно. Наверное, у меня паранойя.
— Ха-ха-ха! — Кэнсаку опять расхохотался во всю глотку. — Сабу-тян, а не перебрал ли ты с детективами? Надо бы меру знать! А то у тебя так фантазия разыграется, что точно паранойей обзаведешься.
— Ага. Это все братишка виноват. Таскает из библиотеки один за другим, ну и я заодно.
— Давай, кончай с этим. Э, гляди-ка, Киёми и Тамаки сюда смотрят. Беспокоятся!
— Киёми на тебя смотрит.
— Какая разница, на кого. Да если им кто скажет, что Сабу-тян преступник, они до коликов в животе обхохочатся. Ты же по-настоящему хороший человек.
— Спасибо тебе, Эно. Я совершенно успокоился.
— Все в порядке? Помни, это шанс. Для нас обоих.
— В порядке. Я уже завелся.
— Да? Сэнсэй! Можно начинать?
— Давайте. Еще одна проба!
Все прошло на одном дыхании.
— Что ж, молодец. И держись в этом ключе. А теперь грим.
Съемка тоже прошла с первого же раза. Сброшенный в озеро Сабухиро вынырнул с пучком водорослей на голове, словно водяной. На этом его роль сегодня была отыграна.
— О'кей! — удовлетворенно прокричал сверху режиссер. — Иди помойся и вытрись хорошенько. Смотри, не простудись, а то еще и ты у нас свалишься. Эй-эй!..
Он увидел, что Сабухиро вновь ушел с головой под воду.
— Сабу-тян, ты что?
Удивленный Кэнсаку распластался на вершине обрыва.
— Может, труп нашел? — режиссер перегнулся вниз, а тем временем на поверхности пруда возникла голова Сабухиро. Одной рукой он поднял вверх лист бумаги.
— Химэно, что там?
— Сэнсэй, здесь на дне связка иностранных журналов, ремнем перетянутая. Кажется, журналы мод. Ээй, Тамаки!
Держа высоко над водой свою добычу, он поплыл в ту сторону, где стояли девочки, и вышел на берег.
— Не знаешь такой журнал? «Фанси Бол» называется.
— «Фанси Бол»? Таких в «Одуванчике» много было. Это откуда же?
— Их там на дне штук шесть. Киёми, ты как думаешь, это имеет отношение к убийству?
— Вообще-то меня полиция про такие журналы спрашивала.
Тамаки закричала во весь голос:
