пространство беззвучно, словно призрак.
С беспредельным терпением, присушим особям его породы, он обошел озеро, но свежих следов не обнаружил и отправился на охоту в лес. На рассвете, когда порозовели восточные пики, он завалил оленя.
Кугуар начал есть и вдруг вскочил, возбужденно виляя хвостом. Он повернулся мордой на юг и остановил взгляд на кустах, откуда мгновение назад до него донеслось крадущееся движение. Он хотел уже бросить добычу и поспешить в укрытие, но тут тишину леса потряс громкий протяжный крик.
Кугуар заволновался. Он инстинктивно узнал клич самки, разыскивающей партнера. Взбудораженный, с ощетиненными усами, он двинулся на зов кошки, порыкивая в ответ.
Услышав рык кугуара, самка побежала ему навстречу. Ей было семь лет. Она выкормила шестерых детей, и из них только одному удалось уберечься от пуль Таггарта и Казинса. Накануне пума учуяла белого кугуара и теперь шла к нему.
Кошки встретились на небольшой поляне посреди леса. Белый кугуар, разгоряченный и дерзкий, подступил к будущей супруге. К его удивлению и недоумению, соблазнительница вскинула переднюю лапу и шлепнула его по морде.
Кугуар отскочил, мотая головой, и вновь двинулся к ней, в знак покорности припадая к земле и выскуливая умоляющие трели, но опять получил отпор. Правда, на этот раз ему удалось увернуться от когтистой лапы. С безопасного расстояния он пристально разглядывал строптивую пуму. Та, отогнав самца, жеманно заурчала, томно выгибая спину.
Пытаясь понять поведение самки, белый кугуар лег на некотором расстоянии от нее. Неосознанно он принял верное решение, ибо, как только пуме показалось, будто он потерял к ней интерес, она сама подошла к нему и с громким урчанием принялась облизывать его
крупную голову.
Удивленный и обрадованный, кугуар тоже заурчал. Вскоре кошки спарились. Этот акт они повторяли на протяжении следующих трех недель, которые они провели вместе.
На двадцать второй день самка ушла. Белый кугуар в это время доедал оленя, которого они убили сообща, и даже взглядом ее не проводил. Как и его партнерша, он утратил потребность в спаривании.
Самка, энергичной поступью удалявшаяся в южном направлении, была беременна. Теперь она стремилась найти надежное убежище, чтобы в апреле произвести на свет детенышей.
Остаток зимы белый кугуар перебивался, чем мог. Оленей и лосей, в избытке водившихся в долине в его бытность котенком, почти не осталось. Их перестреляли клиенты Белла, а вне сезона — Таггарт и Казинс.
Кугуар рыскал по округе, охотясь и на птиц, и на мелких зверушек, лишь бы не умереть с голоду. К весне, обессилевший и исхудавший, он побрел к равнинам, которые лежали к востоку от Хейзелтонских гор, и был там в первых числах апреля.
Белый кугуар принялся исследовать речную долину, но за два часа не учуял ни одного оленя. И вдруг, перебираясь через ручей уловил лошадиный дух, который он хорошо помнил. Этот запах у него мгновенно связался с человеком.
Кугуар замахал хвостом и, обнажив клыки, зарычал. Сначала он порывался убежать, но, по мере того как дразнящий запах усиливался, кугуар перешел на крадущуюся поступь и, прижимаясь к земле, двинулся вперед. Услышав ржание лошадей, зверь остановился и стал внюхиваться в воздух. Людей он не учуял.
У подножия паслось четырнадцать коней. Проведшие полгода на грубых кормах, лошади все без исключения страдали от недоедания.
Глядя на животных с голодным блеском в глазах, белый кугуар выбрал в жертву тощего двухлетнего жеребца, ощипывавшего пожухлую траву на некотором удалении от стада, и начал подбираться к лошадям с подветренной стороны. Он спустился в долину, прокрался через низкие заросли можжевельника, затем взвился, словно призрак, и с размаху переломил жертве шею. Остальные лошади поскакали прочь.
Кугуар перетащил добычу в ложбину и обнюхал тушу, поначалу не решаясь попробовать на вкус незнакомое мясо. Но голод взял свое.
Три дня и три ночи кугуар держался возле добычи, ел, когда пробуждался аппетит, а после отдыхал. Утром четвертого дня, утолив голод, он не стал прятать объедки, решив отправиться на поиски новой территории.
То утро выдалось неспокойным. Из-за гудения ветра в деревьях белый кугуар не слышал приближения Казинса и узнал о его появлении уже тогда, когда тот въехал в долину.
На рассвете, оставив напарника в охотничьем домике на озере Макдонелл, Казинс поехал проверить лошадей, зимовавших возле озера. Его конь сразу учуял па лугу пуму и, захрапев, встал на дыбы от страха. Белый кугуар, заметив пришельцев, бросился к укрытию,
но Казинс уже выхватил ружье из футляра, притороченного к седлу. При виде белоснежного горного льва он на мгновение опешил и выстрелил с заминкой на долю секунды. Пуля с мягким наконечником ударилась о камень возле кугуара, осыпав гранитными осколками его правое бедро. От жгучей боли тот отпрыгнул аж на девять метров и приземлился между валунами. Прячась за камнями, он во всю прыть помчался вверх по восточному склону пика Хаусон. покрытой ледниками возвышенности в цепи Хейзелтонских гор.
На трехсотметровой высоте кугуар остановился и лег поддеревьями, изнуренный стремительным восхождением. Вытянувшись во всю длину на левом боку, он хватал пастью воздух. Доселе дремавшая в нем ненависть к человеку разгорелась в полную силу.
На лугу Казинс тщетно высматривал белую пуму. Он понимал, что упустил свой шанс. Охотник принялся вслух проклинать себя за промах:
— Ч-черт побери. Белая кошка!... Стоит целое состояние... Уолт ушам своим не поверит.
Он погнал коня к тому месту, где последний раз видел белую пуму. Его лошадь проскакала несколько метров и вдруг шарахнулась влево. Сосредоточившись на неожиданно взбесившемся коне, Казинс поначалу не заметил останков добычи кугуара, а когда увидел,
вновь выругался.
Он вытащил рацию, намереваясь сообщить о задранной лошади и необычном звере, но потом сообразил, что, объявляя в эфире о белой кошке, он привлечет охотников со всей страны. И он просто доложил об инциденте, не упоминая окраса пумы. На базе к рации немедленно подозвали Белла.
— Что с лошадью? — осведомился Белл.
— Здесь появился горный лев. Дня четыре назад. Огромный. Я его видел. Выстрелил и, кажется, задел. Он скрылся в горах.
— Остальные лошади на месте?
— Пока не знаю. Если недосчитаюсь и других, сообщу.
Через десять минут Казинс нашел табун. Лошади мирно щипали сухую траву на дальнем краю большого луга. Торопясь поделиться потрясающей новостью с напарником, он поскакал назад к озеру.
На полпути ему встретился Таггарт. Тот, явно чем-то взволнованный, галопом гнал своего черного мерина. Увидев Казинса, он натянул поводья.
— Я слышал твое сообщение по рации. Что случилось? Когда Казинс объяснил, Таггарт пришел в ярость:
— Идиот! Как тебя угораздило промазать? Казинс пожал плечами:
— Ты на моем месте тоже бы промазал, Уолт. Говорю тебе, та кошка просто в шок повергает: Белая, как молоко Только на морде
и хвосте отметины. И огромная.
Таггарт был доволен.
— Пожалуй, нам лучше вернуться. Поедешь в Смитерс и оттуда позвонишь Джо. Скажешь, что он получит белую кошку за пять тысяч. Я отправляюсь на Муэскин за псами. Скажу Беллу, что ты ушел за кошкой, потому что решил, будто она ранена. Дня два он тебя не хватится.
Два дня спустя Казинс вернулся на базу с обещанием Джо заплатить им пять тысяч долларов за шкуру и голову редкой пумы. Уже было поздно, и потому, сообщив Таггарту о результатах своей поездки, он сразу лег спать.
