Адам Кузьмич решительно взялся за ручку двери, но один из толстяков вцепился ему в пиджак и заорал:
— Куда без очереди?!
Адам Кузьмич грозно глянул на обидчика.
— Друзья, мы совсем по другому вопросу. Толстяк, однако, пузом перегородил ему путь.
— Тут написано, что без очереди только инвалиды!
На двери действительно имелась такая табличка. Совсем маленькая.
Адам Кузьмич, судя по всему, готов был к таким разборкам. Он достал мобильник, подозвал охранника, и всё уладилось.
Снова строго глянув на толстяков, Адам Кузьмич открыл дверь, пропустив вперёд себя Игорька. Потом вошёл и сам.
Дверь плотно прикрылась. Толстяки заволновались. Кое-кто схватился за сердце.
— С инвалидами у нас не церемонятся!
— А жена моя, между прочим, не ходит!
— Как так?!
— А вот так!
— И как же она, простите… передвигается?
— На машине вожу! Правда, недавно лопухнулся, идиот, в санаторию отпустил… На пятидесятый километр… Приехала худю-ю-ющая!.. Насилу откормил. Опять не ходит!
Один толстяк стоявший в стороне и не участвовавший в общих разговорах, вдруг тоже заволновался:
— А я, вообще скелетов боюсь. всю жизнь боялся. панически. И сейчас боюсь. Как вспомню, что внутри меня скелет сидит. Бр-р-р!.. Прям жить не хочется!
Он ещё некоторое время делал «Бр-р-р!», при этом весь трясясь.
В небольшом кабинете был стол и несколько стульев. У стола сидел моложавый сотрудник. На вид лет тридцать, а по паспорту — кто ж его знает! Он с серьёзным видом вёл приём. Перед ним сидели пятеро толстяков. Они кивали головой на его вопросы. Или не кивали. Каждый по-своему реагировал.
Сотрудник продолжил приём. В виде допроса:
— Так вы согласны отдаться науке после кончины?
— Чьей кончины?
— Ну, не моей же!
— В принципе — да, но только чтоб всё без обмана!
— Нотариус оформит сделку в течение часа… Да не нервничайте вы так! Завещайте свой скелет — и свободны…
Игорьку сделалось дурно. Он пулей вылетел из кабинета, и не напрасно это сделал. Как выяснилось позже, его хотели уничтожить конкуренты. Физически. Чтобы он больше никогда не вернулся на своё старое место. Даже фирму на всякий случай перенесли со второго этажа на седьмой. Для отвода глаз…
Нюра оценила поступок мужа. Они вместе пили «горькую» на кухне, тяжело вздыхали.
— Кругом одни сектанты… А ведь раньше их столько не было!
— Во Франции их тоже пруд пруди! За мной там две дуры гонялись. по всему Парижу. Тоже сектантки. из местных. Я-то думал, в музей пригласят, а они. Нюра удивилась, а потом обрадовалась. Ей было приятно, что на мужа засмотрелись целых две француженки.
— Ну-ка, ну-ка, продолжай!
— Не волнуйся, Нюшенька, они тебе в подмётки не годятся! Одна вообще. на свинью была похожа.
— Ха! Француженка — и на свинью? Не может быть!
— Представь себе.
Дело клонилось к ночи. Нюра отвела в спальню пьяного в стельку Игоряху. Легла сама….
Глава 10
«Скелет — отдельно»
На парижском бульваре, как всегда, было очень людно. Горели вечерние огни. Пёстрая толпа активно прохаживалась.
Агата с Двойницей сидели на лавочке, хихикая и подтрунивая над прохожими. Особенно над полуголыми девицами.
— Раньше такого не было! Разврат кругом один!
— Ага! Одни голые жопы! Тьфу!
На соседней лавочке сидели две француженки лет по сорок. На вид, конечно, а по паспорту. Но не будем о плохом. Их звали Жюли и Мадлен. Они громко ругали своих мужей.
— Жюли, ты представляешь, я на всё ради него шла… Три курса липосакции, массажи… Из диет не вылезала, двадцать кило сбросила, а он…
— А он?
— А он, подлец, сказал, что от этих диет ждал большего!
— Ну да! Сам-то он с пузом! Ему контраста хочется! Кто-то ведь должен его пузо оттенять!
— Говорят, уже другую завёл…
— Ты в этом уверена, Мадлен?
— На все сто! Неделю дома не ночует… Ну, ты скажи, мне что, совсем в скелет превратиться?!
— Да, сами-то они себе позволя-я-яют! И свинины нажраться, и пива нахрюкаться, а мы должны себя изводить…
— В скелеты превращаться!
Агата, всё время жадно слушавшая, не выдержала и вмешалась.
— Что ты, малышка! Тебе не надо худеть! А то действительно в скелет превратишься! Посмотри на меня и успокойся! Мне ещё пахать и пахать, а ты уже как огурчик!
Жюли и Мадлен испуганно глянули на неё, сорвались с места и пересели на другую скамейку.
Тут Жюли вдруг кого-то заметила.
— Ой, смотри, кажется, твой пошёл! И не один, а с бабой! Точно, с бабой!
— Где?!
Обе вперились взглядами в дальнее пространство. Там, в самом конце бульвара, шёл довольно упитанный мужчина, таща за собой… необъятную толстуху! Правда, толстуха была молодая, лет двадцать. Максимум двадцать четыре.
Мадлен и Жюли отвесили челюсти.
— Вот так контра-а-а-ст!
— Выходит, правду говорил! Ждал большего!
Агата с Двойницей этих слов не слышали. Слишком далеко от них французские подружки убежали. Они продолжали хихикать на своей скамейке, кривляясь и передразнивая прохожих.
Вдруг Агата схватилась за сердце.
— Ой!
— Что с тобой, дорогая?!
— Что-то сердце кольнуло! Это я себе накаркала!
— Накаркала?!
— Ну, да! Как только про скелеты речь зашла, мне почему-то сразу Игоряха вспомнился!
— Ну, ты даёшь! Тоже мне, скелет нашла! Тётки Рубенса отдыхают! Ха-ха-ха! Двойница стала громко хохотать. При этом она разлеглась на скамейке. Агата расстроилась.
— Да, не ржи ты! Ты же ничего не понимаешь! Я сердцем чую: съесть его хотят!
— Кто?!
— Людоеды! Каннибалы! Убийцы!
