— Потом будет жизнь… загробная… А сейчас она… окологробная… Я правильно выражаюсь?
— Грёбаная-грёбаная, всё правильно, жизнь такая, что… Выражайтесь, не стесняйтесь, тут все свои!
— Что вы?! Что вы?! Я не могу так ругаться! Вы меня плохо… услышали! Меня не надо просить так ругаться. Перед отходом туда…
Старушка закатила глаза и стала с достоинством молиться.
— Перед отходом в небесный дворец… к моим предкам… мне надо вести себя осторожно… надо оставлять… всё плохое на земле… Мои предки были очень знатные… графы, короли… Вы меня извините, но… мат надо оставить здесь!
— Это вы меня извините…
— Дайте мне, пожалуйста, мой фамильный Альбум!
На серванте было много разных книжечек, бутылочек с лекарствами, коробочек, ленточек, тряпочек… Полный старушечий набор.
Поискав среди этого хлама, Аркадий, однако, фотоальбома не обнаружил.
— Ой, не обижайтесь склероз! Альбум в третьей комнате… Пройдите туда… туда, туда… Там, там, там! — замахала она узловатой старческой рукой в перстнях.
В третьей комнате стоял запах валерьянки и наблюдался идеальный порядок. Видно кто-то из домработниц (или домработников!) совсем недавно тут побывал.
Обстановка ничем не поражала. Не было ни комода красного дерева, ни стульев «из дворца», ничего похожего. Вероятно, всё старухино богатство лежало в банке. Что ж, вполне современно…
Старинный «Альбум» лежал на кровати, среди вышитых подушек и подушечек.
Приоткрыв его, он заметил внутри аккуратно и очень симметрично расположенные фотографии. Всё было в строгом хронологическом порядке, под каждым пожелтевшим фото выведена дата, а все надписи были сделаны латинскими буквами с непонятными хвостиками. Видимо, по-польски.
Вернувшись в комнату, он опять застал старушку в молитве. Она крестилась по-католически, подняв глаза к потолку, будто разглядывала люстру…
Зазвонил мобильник.
— Ну, как она? — снова послышался голос Давилова.
На том конце по-прежнему играла музыка.
Аркадий окончательно запутался. Экс-шеф зачем-то срочно вытащил его из Медведково, потом долго удивлял странными гостями, а теперь вот, отослав его к полудохлой безумной старухе, сам развлекался во всю, да ещё непонятно с кем!
Внезапно в трубке раздался грохот, звон битой посуды… Затем образовалась тишина.
Не было слышно ни звука. Гудков тоже не было…
— Алло! Алло! — надрывался Аркадий.
Ему никто не отвечал.
После короткой паузы снова включили музыку, врубили на полную катушку. Потом кто-то бросил трубку на рычаг, и раздались короткие гудки…
Он повернул голову к старухе. Её тело съехало вниз, глаза были стеклянны.
Казалось, она умерла.
— Ванда Казимировна!
Старуха шевельнула пальцами в перстнях и отчетливо произнесла с закрытыми глазами.
— Не так быстро, Вася… Ва-сень-ка…
Её рука безжизненно повисла. Ничего не оставалось, как набрать «03»…
Уходя, Аркадий оглянулся на старуху. Губы её шевелились, она продолжала бормотать, но её польский акцент куда-то подевался. Ну и дела!
Он опрометью метнулся к двери.
— Вася, подожди… не так быстро… Вася!!! Ва-сень-ка!!!
Аркадий плюнул, чертыхнулся и выбежал из квартиры.
Преодолевая лестничный пролёт, он нервно вздрагивал. Старуха не просто кричала, надрывалась, стерва.
— Ва-а-а-ся-я-я!!!!!!!
Аркадий приостановился, глянул вверх.
— Никак опять засклерозило? Какой, к чёрту, Вася?! А Петю не надо?! Старая крокодила… Я-то думал, ей «мерседец» пришёл, а она вон как орёт! Тьфу, чтоб я ещё раз связался с ненормальными!..
Аркадий катился вниз по ступенькам, пыхтя как взломщик-неудачник… Снова засада…
А ведь как благородно всё начиналось!
Глава 15
«Актёр дома культуры»
Выбежав из подъезда, Аркадий натолкнулся на машину скорой помощи, но в разговор с врачами не вступил. По вполне понятным причинам.
Дверь старухиной квартиры он догадался оставить приоткрытой. К счастью, когда он покидал квартиру, на лестничной площадке не было ни души. Не хватало ещё, чтоб его загребли по делу об убийстве!
Он даже не знал фамилии старухи Ванды. Он вообще ничего про неё не знал.
Фигурировать на процессе в роли грабителя и убийцы ему совсем не улыбалось.
И вечно этот Давилов втянет его в историю! Нет, он общался с ним в последний раз, хватит! Аркадий глянул на часы и обомлел. Девятнадцать ноль-ноль! Он таки сумел развлечь старуху «часиков до семи»!
Подойдя к подъезду Давилова, он увидел примерно ту же картину, что и возле дома старухи Ванды. Только кроме кареты скорой помощи там была еще и милицейская машина.
В подъезде на него, как и днём, налетела массивная женская фигура. Снова Чунькина! Зинуля была вся в слезах, размазанная тушь делала её похожей на чудовище из детского триллера.
— Аркаша, стой! Тут у нас такое случилось! Его убили!
— Кто?!
— Цыгане! К нему тут всякий сброд ходил, вот и допрыгался!
Допрыгался, тут Чунькина была права.
Поднявшись пешком наверх, ибо ждать лифта не было мочи, Аркадий заметил, что дверь в квартиру Давилова приоткрыта. Точно в таком же приоткрытом состоянии он час назад оставил старухину дверь…
В квартире было полно народу. В той комнате, где они с шефом завтракали борщом и пловом, на полу лежало тело, накрытое простыней.
«Он», — подумал Аркадий.
У стола сидел мужчина в милицейской форме и что-то записывал. Видимо, составлял протокол. Рядом с ним валялся на коленях рыдающий цыганёнок. Он порывался удрать, но его всё время хватали за шиворот.
— Вы Аркадий? — спросил милиционер.
— Да, именно я и есть Аркадий…
— Тогда читайте…
Аркадий заглянул в конверт и обнаружил там записку.
«Извините, что не объяснил вам раньше. Сегодня мне снова снились цыгане, и я понял, что пора. Спасибо, что придержали Ванду Казимировану. Без неё бы я там ничего не нашёл. Погощу у старушки денька четыре, а потом отправлюсь в пункт моего назначения. Привет Шамилю. Ваш друг Василий».
Лицо мента посуровело.
— Кто такая Ванда Казимировна?
