неизменной багровой пелерине с капюшоном. Именно в таком доме и должна была обитать дама в пелерине.
Прямо у крыльца, возле аккуратных грядок с зеленью, лежал мертвый олень.
Клэр выбралась из пикапа. Тотчас же две собаки выпрыгнули из леса и, рыча и лая, преградили ей путь. «Охраняют добычу», – решила она.
Рейчел вышла из дома и прикрикнула на собак:
– Пошли вон, чертовы твари! Идите домой! – Она схватила с крыльца метлу и, выставив ее вперед, словно копье, помчалась вниз по ступенькам с такой скоростью, что ее длинные черные волосы разметались в разные стороны.
Собаки попятились.
– Ха! Вояки! – произнесла Рейчел, делая выпад метлой.
Псы ретировались в сторону леса.
– Эй, оставь в покое моих собак! – закричал Элвин Клайд, приковылявший на крыльцо. Элвин мог бы служить иллюстрацией эволюционного тупика: пятидесятилетний кусок жира, обернутый во фланель и обреченный на пожизненное холостячество. – Они никого не трогают. Просто присматривают за оленем.
– Элвин, у меня для тебя новость. Ты убил это несчастное создание на моей территории. Так что оно принадлежит мне.
– На черта тебе олень? Вегетарианка проклятая!
– Как нога, Элвин? – вмешалась Клэр.
Он перевел взгляд на доктора и прищурился, будто не ожидал ее появления.
– Я просто споткнулся, – ответил он. – Невелика беда.
– Пулевое ранение – это всегда опасно. Могу я взглянуть?
– Мне нечем заплатить… – Он замолчал; его лохматая бровь лукаво взлетела вверх – видимо, в голову пришла неплохая мысль. – Может, оленинки хотите?
– Мне просто нужно убедиться, что кровотечение не опасно для жизни. А расплатитесь в другой раз. Могу я посмотреть вашу ногу?
– Если вам так хочется, – сказал он и поковылял обратно в дом.
– Да уж, это большая радость! – заметила Рейчел.
На кухне было тепло. Рейчел подкинула в печь березовое полено; стоило ей захлопнуть чугунную створку, из топки пахнуло сладковатым дымком.
– Давайте посмотрим ногу, – предложила Клэр.
Элвин поковылял к стулу, оставляя на полу кровавые следы. На обтянутой носком ступне возле большого пальца виднелась дыра с неровными краями, словно шерстяную ткань прогрызла крыса.
– Мне совсем не больно, – заявил он. – Если хотите знать мое мнение, из-за этого не стоит такой сыр- бор устраивать.
Клэр опустилась на колени и осторожно сняла носок. Шерсть отходила с трудом, и в этом была повинна не столько кровь, сколько пот и омертвевшая кожа.
– О боже! – ужаснулась Рейчел, зажимая нос рукой. – Ты когда-нибудь меняешь носки, Элвин?
Пуля пробила участок между первым и вторым пальцами. Клэр обнаружила выходное пулевое отверстие на подошве стопы. Кровь из него уже почти не сочилась. Стараясь не дышать, чтобы не вырвало, Клэр проверила, как двигаются пальцы, и постановила, что нервы не задеты.
– Вам нужно будет каждый день промывать рану и менять повязку, – сказала она. – И придется сделать укол от столбняка, Элвин.
– О, мне уже делали.
– Когда?
– В прошлом году, старик Помрой делал. После того как я сам в себя выстрелил.
– Это что, каждый год случается?
– В тот раз я прострелил другую ногу. Да ничего страшного.
Доктор Помрой скончался в январе, и, когда восемь месяцев назад Клэр выкупила практику у его наследников, к ней перешла картотека покойного. Нужно бы поднять медицинскую карту Элвина и уточнить дату последнего укола от столбняка.
– Я так понимаю, что промывать рану придется мне, – предположила Рейчел.
Клэр достала из своего чемоданчика флакончик бетадина и протянула его Рейчел.
– Разведите это в ведре с теплой водой. Пусть подержит ногу в этом растворе.
– Да я и сам могу это сделать, – заверил Элвин, вставая.
– Тогда нам проще сразу сделать ампутацию! – огрызнулась Рейчел. – Немедленно сядь, Элвин.
– Ничего себе! – пробурчал тот и снова сел.
Клэр оставила у Рейчел несколько упаковок с бинтами и марлевыми повязками.
