электрический разряд прошел по его телу.
– Безрезультатно, – заметил доктор Макнелли. – Возобновляем надавливания. Ввели бретилий?
– Он уже поступает, – сообщила медсестра.
– Всем отойти!
Последовал новый разряд.
– Нет, все равно аритмия, – констатировал Макнелли. И взглянул на Клэр: – Как долго он пробыл под водой?
– Я не знаю. Возможно, около часа. Но он молод, а вода была ледяная. – После погружения в холодную воду можно реанимировать даже полумертвого ребенка. Сдаваться еще рано.
– Температура тела тридцать два градуса, – сообщила медсестра.
– Продолжайте искусственное дыхание, согревайте его. Возможно, у нас есть шанс.
– Почему у него кровь идет из носа? – спросила медсестра. – Он что, ударился головой?
Ярко-красная жидкость струйкой сбежала со щеки мальчика на пол.
– Когда мы вытащили его, кровь уже шла, – ответила Клэр. – Он мог упасть на камни.
– Но ни на коже головы, ни на лице нет никаких ран.
Макнелли снова взялся за дефибриллятор.
– Посторонитесь. Давайте пропустим еще разряд.
Линкольн нашел ее в ординаторской. Переодевшись в хирургический костюм, Клэр свернулась клубочком на диване и оцепенело потягивала кофе; и вдруг до нее донесся шум захлопнувшейся двери. Линкольн прокрался так тихо, что она заметила его присутствие, только когда он опустился рядом с ней на диван и сказал:
– Вам пора домой, Клэр. Вам здесь нечего делать. Пожалуйста, идите домой.
Она заморгала и уронила голову на руки, стараясь не расплакаться. Рыдать при посторонних из-за смерти пациента – значит потерять лицо. Разрушить авторитет профессионала. Сопротивляясь слезам, она напряглась всем телом.
– Должен предупредить вас, – снова заговорил он. – На улице творится что-то невообразимое. Телевизионщики перегородили дорогу своими фургонами. Чтобы добраться до автостоянки, вам придется пройти сквозь строй.
– Мне нечего им сказать.
– Тогда ничего и не говорите. Я помогу вам выйти, если хотите. – Она почувствовала, как рука Линкольна легла ей на плечо. Это было вежливое напоминание о том, что пора идти.
– Я позвонила ближайшим родственникам Скотти, – сказала она, вытирая глаза. – У него осталась только двоюродная тетка по материнской линии. Она только что прилетела из Флориды, чтобы побыть с Китти, пока та не поправится. Я сказала ей, что Скотти умер, и знаете, что она ответила? «Это благословение». – Она взглянула на Линкольна и увидела недоумение в его глазах. – Да, именно так и сказала: благословение. Наказание божие.
Он приобнял ее одной рукой, и Клэр уткнулась лицом в его плечо. Своим молчаливым участием он как будто разрешал ей поплакать, но она не могла позволить себе такую роскошь. Ей еще предстояла встреча с репортерами, и она не хотела выходить к ним с опухшим от слез лицом.
Линкольн был рядом с ней, когда Клэр выходила из больницы. Вместе с потоком холодного воздуха на нее хлынул шквал вопросов:
– Доктор Эллиот! Это правда, что Скотти Брэкстон употреблял наркотики?
– …слухи о банде подростков-убийц?
– Он действительно отгрыз себе палец?
Ошеломленная криками, Клэр пробиралась сквозь толпу, не различая лиц. Кто-то сунул ей в лицо диктофон, и она уткнулась взглядом в женщину с львиной гривой светлых волос.
– Правда, что этот город имеет свою историю убийств, которая восходит к прошлому столетию?
– Что?
– Те старые кости, что нашли у озера. Это же было массовое убийство. А за сто лет до этого…
Линкольн быстро встал между ними.
– Дайте пройти, Дамарис.
Женщина робко усмехнулась.
– Но я всего лишь выполняю свою работу, сэр.
– Тогда идите и пишите про детей от инопланетян! Оставьте ее в покое.
– Доктор Эллиот! – выкрикнул еще чей-то голос.
Клэр обернулась и, вглядевшись в лицо репортера, узнала Митчелла Грума. Он приблизился, стараясь встретиться с ней взглядом.
– Фландерс, Айова, – тихо произнес он. – Здесь ведь происходит то же самое?
Она покачала головой. И еле слышно произнесла:
