возглавил РАО ЕЭС, но при всем желании его борцом за чистоту нравов внутри РАО назвать нельзя. Облеченный и полномочиями, и властью, он (конечно, не без разрешения Путина, о чем он впрямую говорил на встрече с журналистами) финансировал политические партии. Я, например, не очень хорошо понимаю, какое отношение имеют политические партии к тому, что я плачу по показаниям электрического счетчика? Я не считаю, что, оплачивая электричество, я должен поддерживать кого-то из политиков. Получается, что я плачу не только за свет, но и партийные взносы в Союз Правых Сил. В моем представлении это не является правильным. Поэтому я считаю, что как Ходорковский не должен был содержать партии, так и Чубайс не должен этого делать. Хотя очевидно, что без его мощной финансовой поддержки никакого Союза Правых Сил не было бы.
Тип экономики, который восторжествовал при Путине, на мой взгляд, является основной проблемой восьми лет его правления. Вполне нормально, когда есть крупные монополии, в которых сидят государственные чиновники и блюдут интересы государства. Ненормально, когда эти чиновники путают интересы государства со своими личными. Самый яркий пример такого состояния — ситуация с «Аэрофлотом» и Виктором Петровичем Ивановым, помощником Президента, который эту компанию возглавляет. Что получается? Получается, что даже трогательный и милый, какой угодно еще человек начинает обходиться государству слишком дорого. От одной мысли о том, что, если бы самолеты «Аэрофлота» не летали, наши граждане жили бы лучше и богаче, становится неловко. А в чем тогда вообще задача существования «Аэрофлота»? Тем более что государственные чиновники не умеют между собой договариваться, как научились когда-то олигархи. Любую рыночную ситуацию они пытаются решить единственным известным им способом — административным наездом, обвинением людей, не совпадающих с ними по воззрениям, в государственной измене и выстраиванием сложных схем, по которым что-то должно случиться либо с этими людьми, либо с членами их семей.
Очень большая трагедия в том, что в России при Путине стало невозможно заниматься малым и средним бизнесом. Потому что Путин своим крестовым походом против олигархов развязал руки чиновникам всех мастей, каждый из которых начал свой маленький крестовый поход, но уже не против олигархов, а против любого бизнесмена. И выяснилось, что предпринимателей в России не защищает никто. Обдирают все. Даже слово «взятка» перестало существовать, появилось понятие административной ренты. И особенно цинично при этом выглядит то, что Комиссию по борьбе с коррупцией долгое время возглавлял Виктор Петрович Иванов. Это тот самый случай, который напоминает старую рок-н-ролльную поговорку: «Рок против наркотиков — это как пчелы против меда».
И здесь, конечно, никакой надежды у предпринимателей быть не может. Попытки предпринимательского сообщества, представители которого встречаются с министрами и депутатами, защитить себя становятся не нужны. Любой человек, занимающийся бизнесом в России, если у него по каким-то странным обстоятельствам в партнерах нет милиционеров или членов семей сотрудников городской районной управы, обречен на провал. Общаясь с людьми, понимаешь, что заниматься бизнесом «в белую» безумно. Потому что от наездов это не спасает и суммы, которую ты платишь, чтобы от тебя отстали, тоже не уменьшает. Ты просто платишь налоги плюс еще сверху. А учитывая, что у нас оказывается постоянная преференция членам семьи мэра, смешно говорить о любой попытке что-то решить. В этом основной недостаток — у нас созданы структуры, где неэффективно зарабатываются деньги под управлением государственных чиновников и вымывается малый и средний бизнес. Поэтому, конечно, благодаря конъюнктуре и усилиям Германа Грефа рост в отдельных отраслях существует, но все тело российской экономики не выглядит здоровым.
Путину, бесспорно, повезло. Но есть очень важный момент. Я в свое время беседовал с Президентом Соединенных Штатов Америки Джорджем Бушем - младшим (брал у него интервью), и мы, в частности, вели с ним разговор о ценах на нефть. Он говорил, что высокие цены на нефть, как это ни странно, невыгодны населению стран, даже тех, которые эту нефть добывают, потому что идет выкачивание денег из их кармана. А выгодно это, в конечном итоге, нефтяным картелям. Высокие цены на нефть сыграли свою позитивную роль, особенно когда речь идет об олигархах (если бы до этого Путин не выстроил иную систему отношений с нефтяными компаниями). Конечно, Путину благоволила судьба с такими ценами на нефть, но, с другой стороны, он создал такие условия, чтобы иметь возможность этот шанс использовать. Путин очень мудро в определенный момент назначил министром финансов Алексея Кудрина (несмотря на всю критику), а Министерство развития экономики и торговли возглавил Герман Греф. Именно эта пара дала государству возможность максимально использовать и не прожрать, не отдать инфляции деньги, которые достались в результате временного благополучия. Немногие осознают, что незадолго до конца второго срока Путина страна «слезла с нефтяной иглы». Пока не было высоких цен на нефть, страна сидела на «долговой игле» постоянного заимствования. Путину удалось направить «нефтедоллары» не на пустые обещания и не на раздачу народу, а на феноменальные, но до конца еще не оцененные задачи. Он оставил Россию без долгов. Мы еще недавно должны были на века, наши правнуки были бы еще должны. Путину за счет конъюнктуры удалось сделать, казалось, невозможное: Россия из страны-должника превратилась в страну- кредитора. Он не стал покупать дешевую популярность, но купил благодарность потомков. Но решения, которые он принял в первую очередь — назначение Грефа и Кудрина, — решения более чем смелые, требовавшие от него и колоссальной веры, и доверия этим людям. Людям, которые его не подвели.
Путину повезло с конъюнктурой, а России — с Путиным. Здесь своеобразный феномен взаимного везения. Если такое везение наступает, это уже интересно.
России же и раньше в разное время везло с ценами на нефть. У нас есть пример, когда в советское время цена на нефть была безумно высока, — в последние годы эпохи застоя... Ну и что? Что нам удалось сделать? Немного! Практически ничего... Так что одной высокой цены на нефть мало, ее необходимо еще использовать.
Мы и сейчас, как и в 1970—1980-е годы, могли бы содержать на эти нефтедоллары огромное количество голодных ртов и тех, кто готов дружить за деньги. И тех и других сегодня в мире крайне много. И то, что Путин осознанно говорит: нет, мы будем дружить только исходя из условий национальных интересов России, — это мудро. Для меня лично крайне обидна потеря наших военных баз во Вьетнаме и на Кубе. Но здесь я опять же не обладаю всей полнотой информации.
Самые пострадавшие в 1990-е годы — военнослужащие и вообще бюджетники как таковые — сейчас постепенно стали выбираться из той жуткой ямы, в которую они были загнаны. Это тоже правильно, как правильно и то, что сейчас армия восстанавливает свою боеспособность. То, что возобновились боевые учения, полеты военной авиации, — это крайне важно. Нищий, голодный офицер, не имеющий возможности практиковаться, — это беда. Хотя пока можно говорить скорее о тенденции, чем о завершении процесса. К сожалению, в России всем хочется, чтобы все происходило в один момент, прямо сейчас, немедленно. Но так никогда не бывает.
Что касается того, «кому с кем повезло», — это как в футболе: нападающий, ко всему прочему, должен быть везунчиком. То же касается и политических деятелей. Не случайно в «Левиафане» есть замечательный совет, с кем надо дружить: на первом месте идут удерживающие власть, на втором — деньги, а на третьем — те, кому везет. Поэтому категория везения играет не последнюю роль в области политической жизни.
Что всегда свидетельствует о состоянии экономики — умение решать споры! В России споры должны разрешаться в судах. При Путине система судов оказалась практически разрушенной, потому что пришли люди, которых назначали приближенные Путина, неплохие юристы, однако совершенно не представляющие себе практики и не обладающие менеджерскими качествами. Судьба Высшего Арбитражного суда в этом плане показательна.
Я не случайно занялся арбитражной системой. Просто однажды ко мне пришел Тарас Р. и вежливо предложил порешать проблемы за деньги. А дальше началось расследование: до этого я с арбитражными судами не общался, поэтому они меня не волновали. Все оказалось элементарно. К примеру, я беседую с Антоном Александровичем Ивановым и говорю: «Антон Александрович, тут у вас нарушения закона, воруют у вас разные граждане, вот бумаги». А он отвечает: «А что вы от меня хотите, Владимир? Да, вы правы, эти люди взяты в нарушение закона. Но вот ведь у Путина работает Яковлев, у которого тоже возраст не соответствует». Я спрашиваю Путина: «Владимир Владимирович, а Антон Иванов сказал, что он действует не по закону, но и вы тоже закон нарушаете». Путин в ответ: «Чего? Я этот закон принимал, что хочу, то и делаю», — а Иванову пальцем погрозил. Я звоню Антону, сообщаю: «У вас слушается дело в областном
