– Почему бы и нет, если это сулит прибыль? Он во мне заинтересован, не забывай об этом.
– Ты считаешь его настолько здравомыслящим? Человека, который готов был наброситься на тебя на глазах у всех?
– Я все улажу, милая, – сказал Кент после небольшой паузы. – Мне уже приходилось иметь с ним дело.
Делии очень хотелось в это верить ради их общего блага.
Обед выманил из кают уже гораздо больше пассажиров, хотя далеко не все из них нашли в себе силы приняться за еду. Разговор вертелся в основном вокруг погоды, так как ветер и не думал стихать, а, наоборот, дул со все возрастающей силой. Тем не менее сразу после обеда Делия пошла переодеться в не вполне просохшее лиловое платье, чтобы снова совершить выход на прогулку. Правда, на сей раз она благоразумно обошлась без кринолина.
Кент не сказал ни слова против, хотя на лице его не отразилось особого энтузиазма. Делия не знала, как объяснить ему свою потребность видеть буйство стихии. Ей казалось, если она не склонится перед бурей, то выстоит и перед неизбежным презрением света. Потому-то она поднималась на палубу с таким нетерпением.
Однако налетевший порыв ветра чуть не сбросил ее с лестницы вниз, так что она обеими руками вцепилась в перила. Волны теперь вздымались, как серо-зеленые горы, и вода крутилась на палубе множеством мелких водоворотов.
– Мне кажется… – начал Кент.
– Ну хоть, ненадолго! – взмолилась Делия.
После встречи с Шарпом и в ожидании возможной стычки с Фрэнсисом Кэдбери ей просто необходимо было окунуться в шторм.
– Взгляни! – Она указала на деловито снующих матросов. – У них вполне обычный вид. Не думаю, что даже сейчас есть какая-то опасность.
– Не стану и пытаться понять, почему тебя так манит разбушевавшаяся стихия, но довольно и того, что ты всей душой этого желаешь. Идем!
Поддерживая Делию за талию и одновременно прикрывая от фонтанов пены, Кент повел ее на подветренную сторону палубы. Там они обнаружили выстроившуюся вдоль поручней шеренгу несчастных, периодически опустошающих в море свои многострадальные желудки. Осторожно пробираясь к корме, Делия посочувствовала беднягам и заодно возблагодарила Господа за то, что ей не страшна морская болезнь.
Без кринолина влажный подол платья тотчас облепил ей ноги. Ветер свирепствовал, словно поставил целью исхлестать пощечинами любого, кто осмелится подставить ему лицо. Но Делия только запрокинула голову и расправила плечи. Буря казалась ей средоточием самой жизни, пиком всего с ней происходящего, эпицентром всех чувств. Предстоящие испытания уже не пугали, а смешили, нелепые и незначительные по сравнению с буйством стихии.
– Дорогая, – наконец подал голос Кент, возвращая ее к действительности, – ты совершенно продрогла. Пора вниз.
Только теперь она ощутила, что дрожит всем телом, и поняла, что успела промерзнуть до костей.
– Сколько же мы здесь находимся?
– Почти час. Чем ты занималась все это время? Ворожила? – ласково осведомился Кент, при этом незаметно увлекая ее к лестнице.
– Почти. Я пыталась черпать в буре силу, а слабость отдала на волю волн, чтобы унесли подальше.
– О какой слабости идет речь? Я никогда не встречал такой сильной личности, как ты, Делия, – сказал он, крепче обнимая ее.
– Ты серьезно? Вот уж никогда не считала себя сильной! Правда, мне ни разу в жизни не приходилось лишаться чувств, да и плакать случалось не часто, но вовсе не благодаря силе характера.
– И тем не менее она есть.
Все это время Кент как будто поддразнивал ее, но когда взгляды их встретились, стало ясно, что он всерьез обеспокоен. Она решила, что им пора объясниться.
– Идем скорее в каюту. Мне нужно обсохнуть и кое о чем с тобой поговорить.
– И выпить чашку горячего чаю, которую я принесу. Только предварительно закутаешься в одеяло.
– Уж не собираешься ли ты обращаться со мной как с ребенком? – осведомилась Делия с вызовом. – Подумаешь, вымокла!
– Я не позволю тебе свалиться с воспалением легких, – отрезал Кент. – Быстро в каюту! И чтоб я, когда вернусь, застал тебя уже под одеялом!
Делия вдруг поняла одну весьма важную вещь: ее присутствие сделало Кента более уязвимым, вспыхнувшее чувство давало ей безграничную власть над ним. Она могла легко причинить ему боль даже неосторожным словом, и это пугало ее своей новизной.
Делия привыкла полагаться только на себя и ни перед кем не держать ответа. Умри она – никто бы даже не заметил, никому не было бы дела до ее исчезновения с лица земли. Ее боль, ее страдания никого не трогали, кроме нее самой. Теперь все изменилось. Впервые со дня замужества сестры ей надо было учитывать, как отразятся ее поступки на близком человеке. Это разом и потрясало, и трогало.
– Ты очень добр, Кент, – тихо произнесла Делия, вложив в эти несколько слов всю свою благодарность.
Он поцеловал ее и ушел. Поскольку к тому времени Делия уже обрела некоторую сноровку, качка не помешала ей избавиться от насквозь мокрого платья. Сначала она выжала его над умывальником, потом – завернув в полотенце, и наконец разложила наряд на верхней койке для просушки. Панталоны и сорочка были не в лучшем состоянии, так что их пришлось снять тоже. Делия закуталась в халат, в котором раньше
