4. Корень молнии
Ни одно лекарственное растение не вызывает среди ученых столько споров, начал свой рассказ настоятель. Есть выдающиеся лекари, которые клянутся, что оно не более полезно, чем крепкий чай, есть и другие, готовые поставить на кон собственные дома, утверждая, что женьшень крайне эффективен при лечении малокровия, общего истощения, золотухи, желудочно-кишечного катара, а также при нарушениях работы легких, почек, печени, сердца и половых органов. Давным-давно, когда это чудодейственное растение встречалось повсеместно, крестьяне смешивали корень женьшеня с совиными мозгами и черепашьим жиром, а потом размазывали получившуюся массу по голове несчастного, страдающего помрачением рассудка, или добавляли в него истолченные рога марала и полученный раствор использовали для лечения туберкулеза. Профессиональные охотники за женьшенем — самые странные люди на земле, так как для них он не просто растение, а целая религия.
Легенды на этот счёт не скупятся на удивительные подробности. Охотники за женьшенем обращаются к нему как к «чан-дянь Шэню», корню молнии, так как существует поверье, что он появляется только там, где недавно образовавшуюся маленькую гору испепелил огонь Небес. Через триста лет его зеленый сок превращается в белый, и растение обретает душу, после чего способно принимать человеческую форму, но настоящим человеком никогда не станет, ибо женьшень не понимает смысла себялюбия.
Он — воплощенное добро, и с радостью готов пожертвовать собой ради чистых сердцем, в человеческом обличье может выглядеть как мужчина или прекрасная женщина, но чаще всего принимает форму пухлого, загорелого ребенка, с розовыми щеками и смеющимися глазами. Охотники говорят, что когда-то давным-давно злые люди узнали, что ребенка-женьшеня можно поймать, связав красной лентой, и именно поэтому теперь это растение так трудно найти. Оно вынуждено бежать от жестоких людей в недоступные места, и именно по этой причине охота на корень женьшеня стала самым рискованным занятием на земле.
Охотник за женьшенем должен с самого начала показать чистоту своих помыслов, поэтому у него нет оружия. Он носит коническую шляпу, сделанную из березовой коры, башмаки из просмоленной свиной кожи, промасленный передник, защищающий от влаги, и шкуру барсука, притороченную к поясу, на которую охотник садится, если земля слишком мокрая. При себе у него всегда есть маленькие лопатки из кости и два небольших гибких ножа, совершенно бесполезных при самообороне, плюс небольшой запас еды и вина. Поиски заводят этих людей в дикие горы, где остальные не смеют даже ступать. Спутники охотников за женьшенем — тигры и медведи, но сами охотники пуще любых хищников боятся странных созданий, например, крошечных сов, которые зовут храбрецов по имени и уводят их в Леса Забвения, откуда нет возврата. Боятся они и бандитов, что крадутся по тайным тропам, желая убить безоружного охотника и забрать собранные им корни.
После того как искатели женьшеня тщательно обыщут территорию и ничего не найдут, то помечают кору деревьев символом «као чукуа», тайным знаком, говорящим другим охотникам, что им не стоит терять здесь времени. Они даже не помышляют об обмане, так как не соревнуются, а только помогают друг другу. Если же поиски заканчиваются успехом, то рядом с местом, где рос чудодейственный корень, возводится святилище, и другие охотники оставляют в нем дары — камни или полоски ткани. Иногда искатель натыкается на слишком молодое растение и ставит вокруг колышки со своим знаком. Когда другие охотники находят это место, то возносят молитвы и приносят дары, но скорее перережут себе горло, чем возьмут растение. Когда же истрепанному бурями, оборванному, полуголодному охотнику улыбается удача и он находит корень женьшеня, начинается самое интересное.
Корень представляет собой маленькое растение с несколькими ветками. На четырех из них растут фиолетовые цветы, и на пятой, располагающейся по центру и возвышающейся над другими, красуются пунцовые ягоды. Стебель женьшеня ярко-красный, листья с внешней стороны изумрудные, а с внутренней — бледно-зеленые. Искатель падает на колени, лицо его заливают слезы, он широко раскидывает руки, показывая, что не вооружен, потом низко кланяется, три раза ударяет головой о землю и начинает молиться:
— О. Великий Дух, не оставь меня! Я пришел чистым сердцем и душой, освободив себя от грехов и злых мыслей. Не оставь меня.
Потом охотник закрывает глаза и ложится на землю. Он не хочет видеть, куда убежит предмет его вожделений, если женьшень пожелает превратиться в прекрасную женщину или пухлого загорелого ребенка и, не доверяя охотнику, спастись бегством. Через какое-то время храбрец открывает глаза, и если растение по-прежнему на месте, то радость его не знает пределов, ведь он не просто нашел свой драгоценный корень, но прошел строгую оценку, а значит, действительно чист помыслами и сердцем.
Охотник берет семена и аккуратно высаживает их, чтобы женьшень мог вырасти снова, собирает листья и цветки и сжигает их с подобающими церемониями и молитвами. Костяной лопаткой выкапывает раздвоенный корень, по форме чем-то напоминающий человека, — скептики указывают именно на этот факт, говоря об основе невежественной религии простолюдинов, — после чего идут в ход гибкие ножи, которыми он срезает крохотные отростки, бородки. Именно они считаются главными носителями целебных свойств женьшеня. Искатель заворачивает корень в березовую кору, посыпает его перцем, дабы насекомые держались от него подальше, и начинает свой долгий и опасный путь обратно к безопасности цивилизации.
— Где ему, скорее всего, перережет горло какой-нибудь Грязнуля Ма, — желчно добавил настоятель. — Потом корень обманом заполучит кто-нибудь вроде Ростовщика Фаня и продаст его кому- нибудь вроде Прародительницы, которая, словно огромная ядовитая жаба, рассядется на народном божестве, чья единственная цель — помогать чистым сердцем.
— Преподобный, я никогда не слышал о Прародительнице, — скромно заметил я.
Настоятель откинулся назад и потер усталые глаза.
— Бык, это такая женщина, — начал он со злобным восторгом, — она начала свою карьеру одиннадцатилетней наложницей при дворе императора, когда ей исполнилось шестнадцать, император Вен окончательно оказался в её власти и даже сделал своей третьей женой. Прародительница быстренько отравила новоявленного мужа, удавила остальных жен, обезглавила всех его сыновей, кроме самого младшего, и возвела этого слабака на трон под именем императора Яня, а сама осталась в тени, став фактической правительницей Китая.
— Преподобный, я всю свою жизнь слышал, что император Янь был порочным, развращенным правителем, который чуть не погубил всю империю, — воскликнул я.
— Это официальная версия, без отцеубийства, — сухо ответил настоятель. — На самом деле Янь был робким маленьким человеком, вполне приличным. Настоящим правителем стала Прародительница. Этим титулом она наградила себя самолично, ведь в нем определенно присутствует конфуцианская законченность. Правление её было кратким, но ярким. Она поставила империю на грань разорения, приказав заменить каждый лист, упавший на землю в императорском саду наслаждений, искусственным, сделанным из самого дорогого шелка. Её императорский корабль наслаждений насчитывал 25 чжанов в длину, четыре палубы в высоту, мог похвастаться трехэтажным тронным залом и 120 комнатами, украшенными золотом и нефритом. После сооружения этого чудовища совершенно неожиданно оказалось, что ему просто негде плавать, поэтому государыня призвала на государственную службу три миллиона шестьсот тысяч крестьян и заставила их связать воедино реки Хуанхэ и Янцзы, прокопав канал 4 чжана в глубину, 15 чжанов в ширину и 2800 ли в длину. Великий Канал стал незаменимым для торговли, но Прародительница гордилась только тем, что во время его постройки умерло три миллиона человек, ведь такая грандиозная цифра лишний раз подтверждала её богоподобное величие.
Когда сооружение канала подошло к концу, — продолжил настоятель, — Прародительница пригласила несколько друзей сопровождать её в важной поездке по провинции Янчжоу. Флот увеселительных кораблей протянулся на 184 ли от кормы до кормы, управлялся 9000 гребцов и буксировался 80 000 крестьян, некоторые из которых даже выжили, государственная миссия, потребовавшая таких растрат, заключалась в том, что вся процессия направилась лицезреть, как распускаются бутоны луноцвета,
