Шаман нараспев произнес несколько слов на эскимосском и пояснил:
— Это значит: «я — Седна, ты — медведь, и ты — мертв». Он упал и умер. Прибежали соседи с фонарями. Говорили, этот медведь был смертельно ранен в схватке с большим моржом. На нем были глубокие раны от клыков. Это бывает. Удивлялись, что с такими ранами он мог еще ходить и охотиться на собак. А девочке просто повезло.
— Странная история, — сказал Норман, после некоторой паузы.
— Да, — согласился Соакюк, — странная. Вокруг нее происходило много странного. Чего только не рассказывали про нашу Седну. Но вас, наверное, больше интересуют не слухи, а то, что я видел сам?
— Да, — призналась Элис, — все-таки слухи сильно искажают события, не так ли?
— Так, — согласился шаман, — но, я подозреваю, вы не очень-то мне поверите… Хотя, кто знает. Мне кажется, вы и сами кое-что видели.
Норман утвердительно кивнул и Соакюк продолжил.
— Для старших сводных братьев и сестры Седна была как дочь, и кто-нибудь из них все время брал ее с собой то в Америку, то в Исландию, а то и в Европу. Так она объездила полмира, много повидала, наверное. Но все равно ей очень нравилось сюда возвращаться, а ко мне она заглядывала непременно. Как-то весной Гуннар из Петерсварде подвозил ее через озеро, и они провалились в трещину в полутора километрах отсюда. Гуннар зацепился штаниной и пошел ко дну вместе со снегоходом. Седна сбросила пуховик и унты, нырнула за ним, вытащила, откачала и доволокла до моего дома на куртке, как на санях, — шаман помолчал немного и продолжил, — в тот день была метель и 30-градусный мороз. Гуннар был крепкий мужчина, но замерз бы насмерть, если бы не сухой пуховик Седны. Она переодела его, как только вытащила. Пуховик был большой, армейский.
— Погодите, а как она сама? — удивился Норман.
— В мокром свитере и мокрых штанах, — ответил Соакюк, — когда она ввалилась в дом, от нее от всей шел пар, как изо рта лайки. Хей, давай быстро спасать дядю Гуннара, так она сказала. Она даже не замерзла, у нее были теплые руки. Мы его отогрели. Если человек жив, его всегда можно отогреть, только надо делать это правильно. А потом Седна стала есть. Она съела подряд четыре фунтовых упаковки бекона.
Норман хмыкнул и почесал в затылке.
— А сколько ей было лет тогда?
— Если считать, что Аммасут подобрала ее годовалой, то 12, но, выглядела она постарше. Когда она приехала через три года, я сказал: хей, Джерри-Седна ты уже стала женщиной. Хотя, чему удивляться? Редкий мужчина на нее не заглядывался. Она тогда долго здесь гостила. Однажды, притащила ко мне молодого канадца, туриста. Я подумал, парень побывал в лапах у медведя, а оказалось, Седна так его любила. Как вам объяснить…
— Я поняла, — перебила Элис, — похоже, Седна за последние уж не знаю сколько лет не сильно изменила своим привычкам в смысле секса. Я видела спину парня, обработанную ее коготками в ночь любви. Впрочем, он не выглядел из-за этого очень несчастным. Скорее наоборот.
— Нет, вы не поняли, — шаман покачал головой, — того парня она притащила на плечах. Он не смог бы сам идти. У меня всегда есть полевой набор военврача. Там антибиотики, кое-какие хирургические инструменты, много чего. Мы лечили парня несколько дней.
— Вы умеете работать хирургическими инструментами? — поинтересовался Норман.
Соакюк подмигнул ему:
— Уж не хуже, чем тот недотепа, который штопал ваше бедро. Осколок, да?
— Да, от мины. Неужели до сих пор заметно? Я уже лет 7, как прихрамывать перестал.
— Мне — заметно, другим — нет. Мне заметно, потому что вы об этом помните. Ваше тело помнит и это можно заметить, если правильно смотреть.
— Что дальше было с тем канадцем? — спросила Элис.
— Выздоровел и уехал. Подарил мне очень хорошие часы, до сих пор работают.
— А как он с Седной?
— Хорошо. Они потом еще встречались. Однажды прислали мне фото из Мексики. Она не всегда так опасно себя ведет, когда бывает с мужчиной. Только если ее цепляет.
— В каком смысле?
— Она так сказала, — пояснил шаман, — я сам не понимаю этого слова.
— Слушайте, — сказала Элис, — может, я дура, но после всех этих историй, мне как-то резко захотелось посмотреть, что там делают мои дети.
— Это нормально, — ответил Соакюк, — пойдем. Мне кажется, мы как раз успеем вовремя, чтобы поесть только-только зажаренной рыбы.
Действительно, у самого берега был разведен костер, рядом с которым расположилась Тейра, Диззи, Макс и… Элис помотала головой.
— У меня в глазах двоится или волков стало два?
— Я же говорил, этот негодник нашел себе подружку, — напомнил шаман.
— Вы хотите сказать, это — дикая арктическая волчица? — спросил Норман.
— Не бойтесь, она никого не тронет, — успокоил Соакюк, — по ее волчьему разумению, мы звери из клана ее мужчины.
— Да? — с некоторым сомнением переспросила Элис, — может быть… Норман, мне будет спокойнее, если ты окажешься между этими милыми волками и нашими детьми.
Полковник пожал плечами и быстро двинулся к костру. Похоже, он был совершенно согласен с шаманом, и ускорил шаг только чтобы Элис не нервничала попусту.
27
Ночь, проведенная у шамана, была для всех четверых наиболее ярким впечатлением от Гренландии. Диззи и Максу больше всего запомнился пикник с волками и экспрессивные эскимосские песни, которым несколько неосмотрительно научила их Тейра. Диззи, дитя эры информатики, конечно, записала эти песни на диктофон своего мобильника, вместе с переводами. Элис и Норман в основном беседовали с Соакюком и следили, чтобы Макс не подходил слишком близко к волкам, так что оба пропустили этот момент.
Они ознакомились с этими образцами гренландской фольклора уже в самолете Какорток — Рейкьявик. Диззи поделилась идеей использовать их в школьном сочинении на тему:
«Я узнаю мир». Элис заметила, что отношений полов в этих песнях не вполне соответствуют европейским стандартам. Европейские стандарты были осмеяны Диззи. Она считала, что строка «при взгляде на нее у всех мужчин твердел ствол» гораздо выразительнее постных описаний принцесс в европейской классике, и в жизни говорят, как у эскимосов, а не как в классике. Элис стала выяснять: где так говорят? Не на тех ли интернет-чатах, куда одна юная леди (не будем показывать пальцем) уже 100 раз обещала не заходить? Ситуацию разрядил Норман:
— От знакомства с эскимосской лирикой у учителя возможен нервный шок. Ты умеешь выводить человека из шоковых состояний? Нет? Так не подвергай личный состав риску!
Диззи взяла под козырек.
— Yes, sir!
Элис покачала головой и фыркнула. Норман изобразил крайнее смущение — впрочем, не слишком убедительно. Диззи использовала паузу, чтобы перевести разговор с хождения по чатам на что-нибудь менее скользкое:
— А я, между прочим, нашла в интернете ее статью!
— Чью? — не поняла Элис.
— Ну, Седны, — пояснила девочка, — так и подписано: Седна Расмун.
— Ты ее скачала? — спросил Норман.
— Ясное дело. Что я, дурочка что ли? В downloads, файл sedna.pdf.
— Ты молодчина, — серьезно сказал он, — хорошая работа, курсант!
