недостатка в завистниках. Значит, нужно было уступить. Эти беспощадно верные мысли вихрем налетели на г-жу Эванхелиста, они жгли ее мозг. Хотя она сохраняла невозмутимость не хуже любого дипломата, подбородок ее передернуло непроизвольной апоплексической судорогой, как у разгневанной Екатерины II, когда, почти при подобных же обстоятельствах, молодой шведский король дерзко обошелся с нею в присутствии толпы придворных, окружавших ее трон. Один лишь Солонэ заметил эту игру мускулов, которая исказила черты лица г-жи Эванхелиста и возвещала о жгучей ненависти, подобной буре без грома и молнии. Действительно, в эту минуту вдова поклялась в вечной вражде к своему зятю, в той ничем не утолимой вражде, семя которой было занесено арабами на почву обеих Испании.
— Послушайте, сударь, — сказала она, наклонившись к уху нотариуса, — вы называли это галиматьей, а мне кажется, что умнее нельзя было и придумать.
— Позвольте, сударыня…
— Позвольте, сударь, — продолжала вдова, не слушая Солонэ, — если во время деловой беседы вы не сообразили, к чему должны привести все эти условия, то чрезвычайно странно, что вы не удосужились обдумать их хотя бы впоследствии, в своем кабинете. Я не могу объяснить это одним неумением…
Молодой нотариус увел свою клиентку в соседнюю комнату, мысленно рассуждая: «Я должен получить более тысячи экю за ведение счетов по опеке, столько же — за брачный контракт, шесть тысяч франков я заработаю на продаже дома, — итого тысяч пятнадцать, если все подсчитать; не надо с ней ссориться». Догадываясь о чувствах, волновавших г-жу Эванхелиста, он закрыл за собою дверь и, холодно взглянув на вдову, как умеют глядеть лишь деловые люди, произнес:
— Так-то, сударыня, вы вознаграждаете мою преданность? А между тем я проявил величайшую проницательность, чтобы оградить ваши интересы!
— Но, сударь…
— Я действительно не принял в расчет, к чему клонятся эти условия; но кто принуждает вас соглашаться, чтобы граф Поль стал вашим зятем? Ведь контракт еще не подписан. Устраивайте бал, а подписание контракта отложим. Лучше обмануть ожидания всего Бордо, чем самим обмануться в своих расчетах.
— Но как объяснить всему обществу, и без того Предубежденному против нас, почему контракт не будет подписан?
— Недоразумением, допущенным в Париже, отсутствием некоторых нужных документов.
— А что делать с купчими?
— Господин де Манервиль легко найдет другую невесту с приданым…
— Да, он ничего не потеряет, но мы-то теряем все!
— Если титул — главная причина, из-за которой вы стремились к этому браку, — возразил своей клиентке Солона, — то вам нетрудно будет найти какого-нибудь другого графа, подешевле.
— Нет, нет, мы не можем рисковать своей честью! Я попалась в ловушку, сударь! Завтра весь город заговорит об этом Ведь обручение уже состоялось.
— Хочется ли вам, чтобы мадемуазель Натали была счастлива? — спросил Солонэ.
— Да, это самое главное!
— Чтобы быть счастливой у нас, во Франции, — сказал нотариус, — женщине нужно прежде всего быть полной хозяйкой в доме. Она обведет вокруг пальца этого простака Манервиля; он такое ничтожество, что даже ничего не заметил. Если вам сейчас он и не доверяет, то жене он во всем будет верить. А ведь ваша дочь — это вы сами. Судьба графа Поля, так или иначе, в ваших руках.
— Если это верно, сударь, то, право, я не знаю, как отблагодарить вас! — порывисто воскликнула вдова, сверкнув глазами.
— Нас ждут, сударыня, пора возвращаться, — закончил мэтр Солонэ, отлично понимавший, что за чувства обуревали г-жу Эванхелиста. — Итак, прежде всего — слушайтесь меня! Потом, если вам угодно, можете говорить, что я не умею вести дела.
— Дорогой коллега, — заявил молодой нотариус мэтру Матиасу, вернувшись в гостиную, — несмотря на всю вашу опытность, вы кое-чего не предусмотрели: господин де Манервиль может умереть, не оставив детей, или же у него будут только дочери. И в том, и в другом случае из-за майората возникнут тяжбы с другими Манервилями, ибо:
Поэтому я считаю необходимым оговорить, что в первом случае майорат, как и все прочее имущество, переходит в собственность оставшегося в живых супруга, а во втором случае указ об учреждении майората теряет силу. Оговорка имеет в виду интересы будущей супруги.
— Эта оговорка, по-моему, вполне справедлива, — заметил мэтр Матиас. — Для того, чтобы ее утвердили, графу нужно лишь похлопотать в министерстве юстиции.
Молодой нотариус взял перо и прибавил в контракте это роковое условие, на которое Поль и Натали не обратили никакого внимания. Г-жа Эванхелиста опустила глаза, пока мэтр Матиас перечитывал текст условия.
— Подпишем! — воскликнула она. Голос ее выдавал глубокое волнение, как она ни старалась его скрыть. Она подумала: «Если кто-нибудь разорится, то не моя дочь, а только он! Дочь моя будет титулованной, знатной и состоятельной. Если в один прекрасный день она обнаружит, что разлюбила мужа, если ее охватит непреоборимое чувство к другому — мы добьемся, чтобы Поль уехал из Франции, а моя Натали будет свободна, счастлива и богата».
Мэтр Матиас хорошо разбирался в делах, но плохо — в чувствах; вместо того чтобы увидеть в этой поправке объявление войны, — он объяснил ее добросовестным стремлением к точности. Пока Солонэ и его письмоводитель помогали Натали подписать все документы, на что требовалось известное время, Матиас отозвал Поля в сторону и объяснил ему, в чем заключалась уловка, придуманная им, чтобы спасти своего клиента от верного разорения.
— Вам принадлежит теперь закладная на этот особняк, оцененный в полтораста тысяч франков, — сказал он под конец. — Она будет получена завтра же. Облигации казначейства, которые я приобрел на имя вашей жены, будут храниться у меня. Следовательно, все в полном порядке. Но в контракте имеется также пункт, удостоверяющий получение вами суммы, равной стоимости бриллиантов; затребуйте же их. Дела — делами. Алмазы сейчас в цене, но могут и подешеветь. Покупка имений Озак и Сен-Фру дает вам повод обратить в деньги все, чтобы оставить в неприкосновенности доходы, приносимые капиталом вашей супруги. Поэтому не будьте излишне щепетильны, граф. При подписании купчих вам нужно будет уплатить двести тысяч наличными; воспользуйтесь бриллиантами для этой цели. Для второго платежа у нас есть закладная на особняк г-жи Эванхелиста, а доходы с майората помогут нам выплатить остальное. Если вы будете благоразумны и в течение трех лет станете тратить не свыше пятидесяти тысяч франков ежегодно, то вернете себе эти двести тысяч, которых сейчас лишаетесь. Разведите виноградники на склонах Сен-Фру, это принесет вам двадцать шесть тысяч в год. Значит, из вашего майората, не считая дома в Париже, можно будет извлекать до пятидесяти тысяч дохода; это будет один из лучших майоратов, какие мне известны. Ваш брак окажется чрезвычайно удачным.
Поль с чувством признательности пожал руку своего старого друга. Это движение не могло ускользнуть от г-жи Эванхелиста, которая подошла к ним, чтобы передать Полю перо. Ее подозрения подтверждались; она решила, что Поль и Матиас заранее сговорились между собою. К ее сердцу волной прихлынули гнев и ненависть. Эта минута решила все.
Удостоверившись, что поправки подтверждены пометами на полях и что каждый лист подписан с лицевой стороны всеми тремя договаривающимися особами, мэтр Матиас взглянул на Поля, а затем на его тещу и, видя, что клиент не заговаривает о бриллиантах, сказал сам:
— Не думаю, чтобы передача бриллиантов потребовала каких-либо формальностей, ведь вы отныне члены одной семьи.
— Однако лучше было бы отдать их господину де Манервилю теперь же, ведь он взял на себя всю недостачу по счетам опеки. В жизни и смерти никто не волен, — сказал мэтр Солонэ, не упуская случая
