факелами путь всем остальным.
А из темноты уже выступали артисты в роскошных костюмах, плюмажах и масках. Затем показалась яркая повозка, на которой сидел бог Комус, ежегодно избиравшийся правитель карнавала. Одеяние Комуса было расшито сверкающими бриллиантами. Он приветственно поднял кубок, украшенный драгоценными камнями, и Реми восторженно захлопала в ладоши: из-за маски ей улыбались знакомые серые глаза. Коул! Коула выбрали на роль…
Но внезапно маска Комуса превратилась в маску свиньи с большими грозными клыками. Реми в ужасе отпрянула. Нет! Не может быть, чтобы за этой маской скрывался Коул!
Человек в маске протянул ей кубок.
– Нет! – затрясла головой Реми. – Не надо!
И вдруг вспомнила, что на самом деле глава карнавала – капитан, один из всадников, ехавших перед повозкой, на которой восседал Комус. Раз так, то надо срочно его догнать!
Реми бросилась было вслед за всадниками, исчезавшими в густом тумане, но ноги словно налились свинцом, их никак не оторвать от земли.
– Подождите! Подождите! – крикнула Реми в темноту, грозившую поглотить и лошадей, и всадников.
Капитан остановился и обернулся к Реми. Блестящий колпак, прикрывавший его лицо, куда-то исчез, и его место заняла свиная маска. Злобные глазки с ненавистью посмотрели на Реми.
Она оледенела от ужаса.
– К-кто вы?
– Я же сказал тебе, прекрати задавать вопросы! – прошипел всадник.
Стоило ему произнести эти слова, как туман рассеялся, и Реми увидела вокруг множество всадников в масках свиньи.
– Мы тебя предупредили! – принялись скандировать они, придвигаясь к ней все ближе и ближе. – Мы тебя предупредили. Предупредили…
– Нет! Нет! – кричала Реми, но ее никто не слышал.
Толпы людей шли по улице, протягивая руки к всадникам, однако никто, ни один человек даже не смотрел в ее сторону.
Почувствовав, что ее схватили за плечи, Реми дико забилась, вырываясь, и… чуть не задохнулась от страшной, пронзительной боли в боку.
– Тише, тише, успокойся, девочка, – донесся до нее ласковый женский голос. – Все хорошо. Тебе здесь ничего не грозит. Слышишь? Все хорошо.
Реми с трудом открыла глаза и осоловело посмотрела на темное, озабоченное лицо пожилой негритянки.
– Нэтти… – Страх комом застрял в горле, мешая говорить. – Нэтти! Я…
Девушка обвела взглядом комнату. Стены, оклеенные обоями в мелкий цветочек, белые оконные рамы, ситцевые занавески, старый шифоньер, семейные фотографии в рамочках. Ах, вот где она! У Нэтти! Ну да… ночью Нэтти забрала ее из больницы и привезла к себе домой.
– Я… спала, да?
Реми только сейчас заметила, что судорожно вцепилась в халат негритянки.
– Спала, и, судя по тому, как ты металась во сне, тебе снился кошмарный сон, – сказала Нэтти, вставая с кровати.
– Верно, – вздохнула Реми, откидываясь на подушку. Страх понемногу проходил. – Послушай, неужели я вернулась домой всего пять дней назад, Нэтти? А мне кажется, прошла уже целая вечность.
Нэтти молча отдернула занавески. Реми зажмурилась и заслонила рукой глаза от яркого солнечного света.
– Который час?
– Почти одиннадцать.
– Не может быть! – переполошилась девушка и попыталась сесть, но сломанное ребро заныло, напоминая о себе.
Через десять минут Реми успела принять душ и переодеться в велюровый халат, который ей заботливо приготовила Нэтти. Налив себе черного кофе, она принесла чашку в гостиную. Негритянка сидела в кресле и решала кроссворд.
– Погоди минутку, – пробормотала Нэтти. – У меня несколько слов осталось. Сейчас закончу и сделаю тебе примочки из бодяги. Она хорошо снимает отеки.
– Спасибо, – кивнула Реми и, помявшись, добавила: – Вообще-то мне надо бы позвонить.
– Если хочешь поговорить без свидетелей, иди на кухню. Там тоже есть аппарат. А можешь позвонить отсюда, – Нэтти кивнула на бежевый телефон, стоявший возле дивана.
Реми с удовольствием оттянула бы неприятный момент, но понимала, что звонить все равно придется. Осторожно сев, она взяла трубку и набрала хорошо знакомый номер.
– Алло!
– Мама! Это Реми.
– Реми! Ты где? Что с тобой? – истошно, позабыв про светскую сдержанность, закричала мать и позвала
