Едва держась на ногах, она подошла к креслу. Усевшись, со вздохом закрыла глаза.
Хейдон в волнении прошелся по комнате. «Что же теперь делать? Что делать?» – спрашивал он себя. Он собирался как можно быстрее покинуть Инверари, а потом доказать свою невиновность и попытаться узнать, кто напал на него в ту ночь, когда все это началось. Конечно, ему пришлось бы через своего поверенного нанять детектива, а самому скрываться за пределами Шотландии, пока загадка не будет решена. Ясно, что банки заморозят его счета, но его нотариусы и бухгалтера найдут способ выделять для него фонды под прикрытием законных платежей. Когда же все уладится, он вернется к прежней жизни в качестве лорда Редмонда.
Но увы, на это могут уйти годы. Возможно, его расследование вообще ничего не даст. Но даже если он добьется успеха… О Боже, ведь из-за него эта красивая, умная, самоотверженная женщина угодит за решетку! Нет-нет, этого он не допустит!
Остановившись у камина, Хейдон пробормотал:
– Кажется, я угодил в ловушку.
Женевьева посмотрела на него с удивлением:
– Вы хотите сказать, что собираетесь остаться?
– Да, на какое-то время. Останусь, чтобы играть роль вашего мужа. Я проведу здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы утвердить наши отношения перед жителями Инверари. А через месяц-другой, когда меня устанут разыскивать и все поверят, что мы благополучная семейная пара, меня неожиданно вызовут в Англию по коммерческим делам, и там я, к сожалению, погибну в результате несчастного случая. Вы какое-то время будете меня оплакивать, а потом приободритесь и продолжите свою жизнь на сей раз в роли всеми уважаемой молодой вдовушки.
Женевьева с минуту обдумывала его план.
– А что будет с вами?
Он не удивился тому, что она о нем беспокоилась. Эта добрая и отзывчивая женщина не могла не заботиться о тех, с кем сталкивала ее жизнь.
– Или я докажу свою невиновность, или до конца дней буду стараться хоть на шаг опережать преследователей, – ответил Хейдон. – В любом случае я сделаю так, чтобы ни вы, ни ваши дети не пострадали из-за меня. А значит, вы должны кое-что мне пообещать, Женевьева. – Он пристально посмотрел на нее. – Если меня разоблачат, пока я живу у вас, вы должны сказать все, что требуется, чтобы убедить их в своей невиновности. Скажете, что я вам постоянно угрожал, что бил вас, что вы очень боялись за свою жизнь и жизнь детей, поэтому и подчинились мне, сказав, что я ваш муж.
Женевьева покачала головой:
– Если я так скажу, никто не поверит в вашу невиновность.
– Если меня здесь разоблачат, это уже не будет иметь никакого значения, – сказал Хейдон. – Констебль Драммонд и комендант Томсон непременно добьются своего, и меня немедленно повесят – в этом можно не сомневаться.
– Я не хочу лгать, не хочу изображать вас чудовищем, – заявила Женевьева. – Если вас арестуют, я пойду в суд и объясню, что произошло. Я попрошу судью пересмотреть ваше дело и…
– Послушайте, Женевьева… – Хейдон подошел к креслу и опустился перед ней на колени. – Я знаю, что вы мужественная и честная женщина. Но мне невыносима мысль, что вы с детьми пострадаете из-за меня. Понятно? Даже смерть меня не так страшит, как мысль о том, что я могу погубить вас.
Он смотрел на нее все так же пристально, но теперь в его глазах были боль и безмерная грусть. Точно такие же глаза она иногда видела, когда смотрела в зеркало.
– Хорошо, обещаю, – ответила Женевьева, хотя прекрасно знала, что не сдержит слово. – Я сделаю так, как вы хотите. Вы мне верите?
Хейдон долго молчал, потом произнес:
– Придется поверить.
Поднявшись на ноги, он поспешно отошел в другой конец комнаты – ему вдруг пришло в голову, что он оказался слишком близко от Женевьевы. И еще возникло ощущение, что он раскрыл себя перед ней, обнажил часть своей души.
– Пойдемте в столовую, – предложила Женевьева.
– Если не возражаете, я бы сначала поднялся наверх. Хочется немного полежать. Кажется, я устал. – Но вместо того чтобы пойти к двери, он ухватился за каминную полку и стал смотреть на огонь.
– Может, принести вам чего-нибудь?
– Не надо. – Немного помолчав, он добавил: – Спасибо за беспокойство.
– Но потом вы придете в столовую?
– Да, возможно.
«Он отстраняется от меня», – догадалась Женевьева и, как ни странно, огорчилась. Какое-то мгновение она смотрела ему в душу, и ей казалось, что если бы в этот миг она до него дотронулась, то он не стал бы возражать – напротив, привлек бы ее к себе и крепко обнял, принося утешение. Ее опыт с мужчинами ограничивался ухаживаниями Чарлза, то есть несколькими бесстрастными поцелуями. Жених казался ей довольно красивым – тогда она была восемнадцатилетней девушкой, – но его вечное ворчание по любому поводу ужасно угнетало. К тому же он всегда был полноват, а вот лорд Редмонд… Она вспомнила, как он стоял перед ней, совершенно обнаженный, вспомнила, как любовалась его прекрасным мускулистым телом, когда ухаживала за ним. И ей вдруг представилось, как он обнимает ее, как прижимает к груди, а затем наклоняется и целует в губы…
Почувствовав, как вспыхнули ее щеки, Женевьева поднялась с кресла и направилась к двери. Ужасно смущенная своими странными мыслями и ощущениями, она сказала себе: «Не обращай внимания. Твои отношения с лордом Редмондом – печальное, но неизбежное обстоятельство, не более того».
