встал, вынул из внутреннего кармана конверт и бросил его на стол.
– Спасибо, мистер Тиммонс. Если вы мне еще понадобитесь, я вас найду.
Мистер Тиммонс заглянул в конверт и расплылся в улыбке, увидев толстую пачку денег.
– Ах, благодарю вас, мистер Райт! – воскликнул он, потрясенный щедростью загадочного нанимателя. – Был счастлив услужить вам. Если я могу еще что-то сделать… например, еще раз навестить мистера Блейка…
Винсент распахнул дверь гостиничного номера, торопясь избавиться от этого человека. Он презирал тех, кто живет слежкой, в особенности не любил Тиммонса – ведь одно его присутствие являлось вмешательством в личную жизнь графа. Винсент хорошо ему платил, но прекрасно понимал, что это не гарантировало конфиденциальность его поручений.
– Пока все. – Пусть этот мерзавец думает, что впереди у него будет еще работа, тогда придержит язык. – Доброй ночи, мистер Тиммонс.
Винсент захлопнул дверь и, вернувшись к столу, налил себе стакан шерри. Сделав глоток, поморщился. Граф не привык к дешевым напиткам, но по приезде в Инверари он делал все, чтобы не привлекать к себе внимания, а это, в частности, означало, что ему не следовало проявлять разборчивость при выборе вин. Он зарегистрировался в местной гостинице как коммерсант Альберт Райт, приехавший в Инверари по делам. Одевался он скромно, держался столь же скромно, то есть был тихим, вежливым и совершенно неинтересным человеком – таких, встретив где-нибудь, сразу же забывают.
В последнее время граф пребывал в прекрасном расположении духа, но, узнав, что маркиз Редмонд умудрился ускользнуть от нанятых им убийц, пришел в ярость. Утешало лишь то, что негодяя теперь повесят. Немного подумав, Винсент решил, что так даже лучше – пусть мерзавец предстанет перед судом как обычный преступник и будет осужден за убийство. Удовольствия добавляла воображаемая картина: наверное, довольно жалкий вид будет иметь Хейдон после нескольких недель, проведенных в омерзительной тюремной камере. Избитый и униженный, он будет на суде говорить о своей невиновности, но все равно ему не избежать петли. Какое-то время Винсент тешил себя мыслью, что поедет в Инверари, чтобы посмотреть на казнь, но потом решил: пусть все произойдет в его отсутствие. Он хотел, чтобы Хейдон умер, и он добился своего, а смотреть на казнь вовсе не обязательно. Главное, что маркиз будет наказан за те унижения и страдания, которые причинил ему. Правда, для возмездия потребовалась значительная сумма денег, а также тщательная подготовка, но Винсент был уверен, что затраты себя окупят.
Чего он не мог предвидеть, так это того, что Хейдон снова избежит смерти.
Оказалось, что любовник его покойной жены каким-то образом ухитрился вырваться из когтей правосудия. Некоторое время Винсент надеялся, что его поймают, но потом понял, что нужно брать дело в свои руки. Он отправился в Инверари и нанял там Тиммонса, опытного сыщика, на которого вполне можно было положиться, по крайней мере на какое-то время. Тиммонс без труда добыл информацию о суде над Хейдоном и о его пребывании в тюрьме. Винсента заинтересовала интересная подробность: последней, кто видел маркиза в тюрьме до побега, была симпатичная старая дева. По словам надзирателя, маркиз накануне побега выглядел очень скверно, но Винсент подозревал, что для мисс Макфейл это не имело особого значения. К тому же маркиз Редмонд обладал редким талантом очаровывать и соблазнять женщин при любых обстоятельствах. Что и позволило этому негодяю угнездиться между ног Кассандры.
Граф сделал один глоток шерри и снова поморщился.
Унижение от измены жены все еще терзало его, и он в который уже раз напомнил себе, что она была самовлюбленной распутной ведьмой. Два года назад Винсент был рад, что избавился от нее после того, как какой-то никудышный лекарь неудачно выскреб из нее потомство очередного любовника. Жена окончательно перестала что-либо значить для него после того, как восемь лет назад родилась Эммалина. Поначалу, узнав, что Кассандра забеременела после шести лет их совместной жизни, Винсент очень надеялся на рождение сына, который мог бы унаследовать его титул и все владения. Но когда Эммалину через час после рождения принесли ему в кабинет, он испытал острое разочарование. Винсент попытался отдать девочку обратно няньке, но та сказала, что должна чем-то срочно помочь его жене, и выскочила из комнаты. Чтобы избавиться от Эммалины, он был вынужден нести ее на руках по длинной лестнице в спальню жены. Где-то на полпути Эммалина перестала плакать. Девочка открыла свои голубые глазки и с удовлетворением посмотрела на него, как бы говоря, что она для того и кричала, чтобы попасть к нему, а теперь у нее все хорошо.
Увы, через пять лет он узнал, что Эммалина вовсе не его дочь.
Поставив на стол стакан, граф подошел к окну и, отдернув штору, посмотрел на улицу. Он был не вполне уверен, что человек, известный под именем Максвелл Блейк, действительно маркиз Редмонд. Что ж, завтра он начнет дежурство возле этого дома. И будет дежурить до тех пор, пока не увидит Блейка.
Если же окажется, что Максвелл Блейк – тот самый человек, который разрушил его жизнь, он, Винсент, постарается сделать так, чтобы негодяй умер.
Глава 10
– А вот прекрасная картина! Лодки в морском заливе! – Оливер поставил картину на потертый диван в гостиной, чтобы Хейдону было лучше видно. – Она понравится тому, кто любит воду. Как вы думаете?
– Возможно, – ответил Хейдон, критически разглядывая картину. Женевьева написала ее короткими, легкими мазками, так что создавалось впечатление, что и лодки, и залив – нечто текучее, а может, то, что ты видел во сне.
– Мне больше нравится вот эта, – заявила Аннабелл, вместе с Грейс поставив на стул изображение вазы с цветами. Розовые и аметистовые цветы поникли, а один бутон упал на скатерть, нарушив ее девственную белизну. – Цветы такие грустные, они как будто плачут. – Аннабелл с удовольствием вздохнула.
Хейдону пришлось согласиться. Женевьева не старалась реалистически точно изобразить то, что видит; она изображала то, что чувствовала, и это создавало соответствующее настроение.
– А это она летом нарисовала меня с Саймоном, – сказал Джейми; мальчики тащили по полу большую картину, держа ее за углы. – Она сказала, что получились двое мужчин, готовых объехать на корабле весь мир, – гордо пояснил Саймон.
Джейми с Саймоном были изображены со спины, и они плыли по ручью на двух маленьких лодочках с парусами. Одежда их была в беспорядке, а волосы растрепаны тем же ветром, который раздувал паруса их корабликов. Вся сцена была пронизана солнцем, природа же вокруг мальчиков как будто погрузилась в сон, потому что этот день никогда не должен был кончаться, но тем не менее впереди грозно нависла узкая полоска свинцовых облаков – намек на то, что игре, а может, и самому детству скоро придет конец.
